Паук

Это тяжело… принимать все: добро и зло, ласку и жестокость, казнь и помилование. Принять — значит обнажить душу и довериться. Принять — значит поверить, что Паук хладнокровен, однако всегда действует справедливо! Но это единственное, на что я могла полагаться с таким опасным и непробиваемым человеком.

Тело меня уже не слушалось и плавилось словно воск, поддаваясь захлестывающим волнам желания. Внизу все ныло и требовало продолжения грубой ласки, будто запах Демид пропитывал мои рецепторы похотью, пробуждая темное вожделение, которое все это время таилось глубоко внутри. Да, оно существовало во мне, просто хорошо пряталось, а теперь вырывалось наружу.

И ничего не сделать с этим.

До обиды на себя слабую, до слез, но он прав — я не смогу сопротивляться!.. Где-то внутри я уже была отравлена и уже приняла все, что Арбатов делает со мной.

Взяв ладонью за лицо, он протолкнул язык в мой рот, заглушая стоны, идущие от его неистовых вторжений. А когда ноги меня уже начали совсем подводить. оторвался от губ и с силой вжался сзади. Убрал пальцы и принялся водить у входа горячим, налитым до камня членом.

Мучительно медленно, дразняще, доводя до исступления от желания почувствовать его в себе…

Демид обжег языком мою шею, сжал грудь, и одновременно головка погрузилась внутрь. Кажется, в этот момент я даже не дышала, настолько сосредоточилась на ощущениях. Плавное движение и одним толчком он зашел так глубоко, что по телу волной прошла электрическая дрожь. Я вздрогнула и глубоко вобрала воздух, а Демид замер внутри, словно слушая каждый ответ моего возбуждения. В какой-то момент он плавно вышел и вогнал член сильнее, и еще раз с такой же паузой, и тело словно инструмент в руках дирижера начало играть по заданным нотам этого дьявола. Превратилось в натянутую пружину и выбило из разума все мысли, оставляя лишь глухой шум.

Арбатов почувствовал это, потому что перестал придавливать меня собой и сделал новое вторжение уже в более удобной позе, где было место для разгона. Он больше не сдерживался и просто жадно трахал меня, с хлюпающими звуками. удерживая за шею, собирая волосы в кулак и все больше впутывая в порабощающие ощущения, от которых между ног все текло, а в животе взрывалось салютами.

В какой-то момент я выгнулась и вскрикнула от самого сильного взрыва. Спазмы рассыпались по всему телу, и этот экстаз настолько вытряхнул меня, что я даже не поняла, когда Демид отстранился…

Он не дожидался, пока я перестану вздрагивать. Оторвал меня от стены, открыл душевую и вывел за предплечье наружу. Там перекинул через плечо, игнорируя глухой стон, схватил полотенца и понес из ванной.

В комнате Арбатов сбросил меня на кровать вместе с полотенцами. Растерянно глядя как он наспех вытирается, я была не в силах ничего сделать, кроме как прижать к груди это полотенце и отползать. А Демид словно хищник последовал за мной, сдернул прикрытие и одним движением придвинул меня за ноги. Глядя сверху потемневшим взглядом, он положил их себе на плечи и принялся растирать чувствительный клитор большим пальцем. Я тут же вцепилась в его ладонь и умоляюще посмотрела в ответ.

Безумие творилось внутри. Я буквально кожей ощущала бешеную страсть бандита и словно сама против воли настраивалась на эту же волну! Мы смотрели друг другу в глаза и словно искали какую-то точку. Слияние — когда он хочет понять мои желания, а я раскрываюсь ему навстречу.

Когда между ног уже все пылало, а резкие вдохи перешли в стоны. Демид практически сложил меня пополам, накрыв своим большим телом, и вогнал член на всю глубину, выбивая сдавленный крик из груди. Первый толчок в необычной позе оказался болезненным, но очень скоро я начала извиваться от будоражащих вспышек удовольствия. Быстро привыкла и перестроилась для новых ощущений.

В какой-то момент Арбатов будто дал волю своей страсти. Глаза стали черными — в них словно родилось пламя, лицо приобрело жесткие очертания, а движения превратились в таранящую очередь толчков. Тогда и я уже перестала быть собой…

Словно разделили меня на две части и та, что темнее взошла на трон и начала править. И я сама позволила утянуть себя и раскрыть эту часть.

Когда Демид придавливал меня так, что воздуха не хватало — я обнимала его плечи, обхватывала ногами талию и прижималась навстречу. Когда он терзал ртом мою грудь и путался пальцами в волосах до боли — я гладила его спину и чувствовала, как непокорно напрягаются мышцы, словно не привык он к такой ласке.

Я поддалась и забылась — так проще было думать. Но возможно я просто сделала то, что хотела делать!

В какой-то момент бандит поставил меня на четвереньки и принялся доводить до нового пика, сжимая ладонями плечи, и ревностно собирая каждый крик, посвященные одному ему.

— Да! Да!.. О, Боже… — сорвался голос на самой грани, и я снова провалилась в бездну острых ощущений.