Паук из Башни

— Нет-нет… Нет! Нет, Бриан! Смотри на меня! Смотри! — Она бросилась к ребенку и схватила его за руки, но они словно окаменевшие стискивали поджатые ноги мертвой хваткой. — Нет! Смотри на меня! Слушай мой голос! Не дай безумию поглотить тебя! Бриан! Бри… Бриан, посмотри мне в глаза!

Я не понял, когда это произошло, внешне ее действия никак не проявились, но вдруг глаза мальчика приобрели подобие ясности, и тяжелые веки опустились. Маленький, я расслабился и уснул, а Алфина осталась сидеть на холодном полу у кресла. Она тихо завыла, роняя слезы, и теребила мою худую белую ладонь.

— Чудовище погубило мою девочку… — Я услышал это и во сне и наяву.

Умирающая бабка в моих руках, ее глаза уже ослепли, но могучая воля жить заставляла организм бороться за каждую секунду.

— Твой Голос может стирать воспоминания.

— Да… Собирать… Соединять… Переживать их из любого места… от любого лица… Я оживляю память…

— Великий Голос. Ты хорошо его скрывала, бабушка.

— Ты едва не лишился рассудка, увидев смерть матери и отца… Я скрыла воспоминания, чтобы спасти тебя… Бриан, я чудовище.

Я хотел бы сказать ей «нет», но что-то мешало, какой-то непреодолимый комок в горле, который задерживал слова и не давал дышать. А еще трясучка овладела руками, я едва мог с ними справиться.

— Когда умерла Эльтебери, твоя родная бабка, Мон была еще совсем маленькой. Мой возлюбленный погиб еще раньше, он был морским офицером, корабль затонул… у берегов… Какая теперь разница… Таленору было трудно, он женился по любви и отчаянно страдал, потеряв жену. Мы с братом хорошо понимали друг друга. И мы любили Мон. Я вырастила ее как свою дочь, моя девочка, мое сокровище… Я любила ее больше своей жизни… да, больше дыхания, больше солнечного тепла… Мон, моя милая девочка… Она выросла так быстро… Нечестно… Так быстро… Полюбила темника, привела его. Он был ужасен, твой отец, такое темное сердце, такая темная мощь… Но он тоже обожал ее больше жизни, и это примирило меня с ним. Таленор же принять его не смог, как не смог принять и тебя.

Почему же так трудно дышать?!

— Появился ты, и большего счастья я никогда не видела в ее глазах… А потом они решили сбежать. Просто сбежать… Я долго уговаривала Крогаса одуматься… не пытаться создавать этот проклятый торный путь, которого не может быть! Но он… как люпс, взявший след… Они хотели уйти той ночью, не сказав ни слова, он хотел… он… он хотел забрать мою маленькую девочку в Темноту! И тебя тоже! Как воры они… подло… Когда я узнала, я была вне себя от ярости… я примчалась в этот проклятый дом… И ты теперь помнишь, что я натворила…

— Бабушка…

— Бриан, чудовище, которое погубило мою девочку, это я… Бриан?

— Я здесь.

— Скажи мне, что я не чудовище…

Челюсть сжалась до зубовного скрежета, все мышцы лица заболели, я задыхался, пытаясь выдавить из себя слова, тяжелые как свинец:

— Ты… не чудовище…

— Спасибо, мальчик, за эту сладкую ложь.

— Скажи мне его имя! Назови своего мучителя, бабушка, и я клянусь…

— Бриан, ты истинный л’Мориа. — Голос ее неожиданно окреп. — Не роняй свою честь, не позорь свою семью. Священный долг должен быть исполнен любой ценой.

Алфина л’Мориа судорожно вздохнула и с тихим стоном совершила свой последний выдох. Ее лицо на миг исказила отвратительная смертная судорога.

— Ты попрощался со своей родственницей, хозяин? Хозяин?

— Да, Симон.

— Тогда иди сюда и смотри. Ты должен это видеть.

Я опустил невесомое тело на пол. Прикрывать глаза не стал, они останутся открытыми, пока труп не окоченеет, увы.

Ташшар подвел меня к одному из окон и указал в кромешную тьму внизу.

— Я ничего не вижу, там нет ни единого источника света.

— Зато вижу я. Их тысячи.

— Тех, кто подчинился воле моего врага?

— Да. Все, малодиусы, жешзулы и многие иные таились в пещерах до поры, но теперь он бросил клич, и они выходят здесь. Нет другого такого широкого выхода наверх, чем здешний. С севера они разойдутся по всему городу…

— Или ударят всеми силами по дворцу.

— Что нам делать, хозяин? Весь клан здесь, и все ждут твоего решения. Раз уж мы доверились тебе, постарайся не погубить нас всех…

— Заткни свой клюв, — приказал я зло. — Весь клан это сколько?

— Почти тысяча темных душ.

— Даже после того, как вы сразились с асмодерианцами?

Я указал на груду мохнатых тел.

— Да. Женщины и потомство не сражались. Они притаились внутри этой цитадели, но ниже, и ждут мужчин.

— Как быстро вы можете бегать и как много вы можете взваливать на свои плечи?

— Мы очень сильны, быстры и выносливы…

— Тогда прикажи своим женщинам и детям немедленно убираться прочь из пещеры! Немедленно! А сам бери на закорки ближайшего солдата и делай то же самое! Вы вынесете нас на своих хребтах, потому что мои воины слишком устали и едва стоят на ногах!

— За что такое унижение?

— Это не унижение, это необходимость! Совсем скоро здесь разольется огненное море! Инч!

— Я понял тебя. — Мой друг со страдальческим лицом прикрыл глаза. — Координаты отправлены. Они говорят, что у нас есть семь минут, пока они не развернут дирижабли, их батареи не настолько…