Паук из Башни

— Ступайте тише, девочки должны выспаться, иначе ночью они будут плохо выглядеть.

Она повела нас по пустым коридорам палаццо, и мы действительно постарались не шуметь. С ночи в них держался тяжелый запах вина, духов и непристойностей, происходивших в этих стенах. Остатки похоти и стыда, похожие на хрупкие прозрачные паутинки, все еще витали в воздухе. Краем глаза я заметил движение. По боковой галерее удалялись люди, мужчина в пальто с высоким воротником и цилиндром и женщина в черном платье и чепце. Они скрылись за поворотом, а я так и не увидел их лиц.

— Ты начала принимать клиентов днем?

— Посетителей, — мягко поправила меня Ким. — Среди них есть те, кто не может показаться здесь даже ночью, в маске, но кому тоже хочется вкусить нежность и тепло от моих девушек и юношей. Поэтому изредка я делаю исключения и впускаю в «Розовый бутон» особых клиентов. За особую плату, разумеется.

— Мое появление кого-то спугнуло?

— Бри, милый, ты знаешь золотое правило моего заведения.

— Прости.

Золотое правило «Розового бутона» гласит: «Все, что происходит в заведении, остается в заведении». И точка. Как верховный дознаватель я могу затребовать какую-то информацию и вынудить Ким говорить, но тогда я потеряю ее навсегда, а у меня нет решительности для такого поступка. К тому же я совсем не нуждаюсь в списке особо щепетильных чиновников, которые так тщательно скрывают свои визиты в публичный дом. Мой предшественник обязательно бы схватился за этот маленький рычажок, но я неважный Паук.

— Здесь. — Ким остановилась возле самой дальней двери в самом тихом краю палаццо. — Прежде чем я пущу тебя внутрь, знай, что он плохо выглядит, но его жизни ничто не угрожает.

— Я видел его с обломком бедренной кости, торчащей наружу под немыслимым углом. Думаю, я готов.

Как только дверь открылась, мне в нос ударил сильный запах лекарств и горелой плоти. В небольшой чистой комнате на кровати лежит мой друг. Большую часть его тела покрывают зеленоватые от мазей и эликсиров бинты, из-под которых виднеются ожоги. Левая половина головы полностью закрыта повязками, а правый глаз прикрыт. Я посмотрел на него при помощи Голоса и не увидел почти никаких следов эмоций. Его разум дремлет.

— Если бы это был человек, я бы сказал, что ему осталось жить не более суток. С такими ранами не живут, с ними долго и мучительно умирают.

Я так пристально рассматривал повреждения Инча, что не заметил второго обитателя комнаты. Старый худой мужчина, человек белой расы, морщинистый, с всклокоченными седыми волосами и такими же бакенбардами. Потертый зеленоватый костюм-тройка, железная цепочка карманных часов, растянутый замусоленный галстук. Выцветшие серые глаза, налитые кровью, смотрят на нас поверх очков-половинок, перевитые вздутыми венами тонкие ладони покоятся на подлокотниках кресла-качалки.

— Если бы это был человек, я бы сказал, что он навсегда останется уродом. Но вы, тэнкрисы, имеете необычайный жизненный потенциал. Мой пациент не только будет жить, но и приобретет свой прежний вид. Здоровая кожа, восстановленный волосяной покров, зрячий глаз, обновленные мускулы и внутренности. Поистине велик потенциал организма тэнкриса!

— Бри, это мэтр Оркрист, — представила человека Ким. — Я пригласила его, чтобы он помог Инчивалю.

— Маг-целитель?

— Профессиональный, — кивнул человек.

— С лицензией?

— Будь у меня лицензия, я имел бы собственную практику на дому и сообщал бы о пациентах с такими ранами властям. Но я здесь, а Скоальт-Ярд ничего не знает. Желаете отказаться от моих услуг, тан верховный дознаватель?

Старик не боится меня. Ни капли. Он спокоен настолько, что…

— Сколько вам осталось жить, мэтр?

— Аневризма головного мозга. — Он коснулся своей головы немного выше левого уха. — Вот здесь. Могу умереть в любой момент. Во всей империи есть только один маг-целитель, способный провести операцию. Знаете кто?

— Не имею представления.

— Я, — ответил старик, ухмыляясь. — Иронично, не правда ли?

— Действительно. Себастина, покарауль снаружи. Мэтр, каковы повреждения?

— Ну. — Оркрист несколько раз качнулся в кресле, собираясь с мыслями. — Сильные ожоги, несколько ребер сломано, внутреннее кровотечение, один глаз слеп, тепловые повреждения кровеносной системы, внутренних органов, обширные повреждения мышечных тканей. На фоне всего этого я бы сказал, что три пули, которые я из него извлек, это так, мелочь. Основные повреждения все-таки получены от огня. Ну, и для полноты списка можно упомянуть легкие повреждения на пальцах правой руки, но это даже ранами назвать нельзя. Так, укус.

— Правда? Кто же его укусил?

— Кто ж его знает. Может, собака, может, ратлинг, может, он сам. Мне было неинтересно, откуда взялись укусы, я их просто обработал и зашил.

— Он без сознания.

— Да, митан. Я поместил его разум в псевдостазис, чтобы не мучился, иначе пришлось бы колоть много обезболивающих, что дало бы осложнения на печень и почки, которые и так повреждены.

— Поле можно снять?

— Сами знаете, что можно, митан, но тогда ему будет очень, очень больно. Хотите его разбудить?

— Не стоит. Вы наблюдаете его круглосуточно?