Паук приглашает на танец

Лаконичное замечание мистера Брауна о погоде было совершенно справедливо в обеих частях: туман рассеялся; туман рассеялся немного. Не представляю, как они собираются охотиться в этой дымке. Но это препятствие, похоже, только подогревало участников безумной затеи. Они расселись по лошадям, и вскоре цветная кавалькада выехала за ворота. Яркие пятна ещё какое-то время маячили за оградой, постепенно бледнея, пока их окончательно не поглотило белое марево. Последними затихли звуки — повизгивающий смех Дезире и лай собак.

Я отошла от окна и убрала карандаш в ящик комода. Неизвестно, сколько они будут отсутствовать, а потому нельзя терять ни минуты. Я собиралась воспользоваться отсутствием хозяев, чтобы отыскать комнату, где, как надеялась, найду ответы на свои вопросы или хотя бы на часть из них. Проще говоря, я хотела отыскать и хорошенько обыскать комнату Мэтти. А может, мне и не придётся её обыскивать? Вдруг улика окажется на самом видном месте? Я вдруг представила расплывающееся на ковре огромное вишнёвое пятно и поскорее стерла этот образ. Для начала нужно найти саму комнату, открыть её (благо, двери снабжены замочными скважинами, а они, в свою очередь, сделаны из твёрдой материи), а потом уже делать выводы.

Поиск я планировала начать с третьего этажа, где располагались комнаты слуг, включая и мою. Я была уверена, что это не займёт много времени: не так уж много здесь запертых пустующих комнат. По крайней мере, я искренне надеялась, что мне не придётся спускаться на первый этаж. После ночной вылазки, предпринятой ещё в самом начале, я избегала появляться в том коридоре. При одном воспоминании о крови, кричащей на стенах и полу, меня бросало в дрожь. Точнее, это была даже не кровь — саму её давно стёрли, — а воспоминание о ней. В памяти остаются глубокие отпечатки, их невозможно стереть жесткой щеткой с мылом.

Момент был удобным ещё и потому, что в этот час слуги обычно занимались каждый своим делом, а потому можно было не опасаться, что мне помешают. Впрочем, в случае чего, я сделаю вид, что попросту ошиблась дверью.

Прежде чем выйти из комнаты, я ещё раз подошла к окну — убедиться, что никакое непредвиденное обстоятельство (такое, например, как пьяное падение с седла) не заставило господ повернуть обратно. Двор был пуст, но за воротами маячил смутный силуэт. Кто-то шёл к замку. По мере приближения контур прояснялся, и вскоре я узнала Ваухана. Моё сердце тут же громко стукнуло. И лишь потом я сообразила, что он мог прийти сюда по делу: наверняка Симона заказала ему продукты. Но их обычно привозили ранним утром, да и в руках у юноши ничего не было.

Он остановился перед воротами и окинул взглядом фасад, словно кого-то ища. Я поняла, что он здесь по личному делу.

Я вылетела из комнаты, совершенно позабыв набросить что-нибудь тёплое на плечи. На ходу приглаживая волосы и придумывая, что ему скажу, я пронеслась по коридору, сбежала по лестнице и проскочила мимо удивлённого Ярика. Толкнув тяжелую входную дверь, я выбежала на крыльцо.

Моя улыбка тут же угасла, а сердце неприятно сжалось: по дорожке мне навстречу шёл мистер Бернис, а у ворот уже никого не было.

— Мистер Бернис, здесь только что был человек из деревни, вы его видели?

Старик смерил меня высокомерным взглядом.

— Он уже ушёл.

Дворецкий попытался продолжить путь, но я преградила дорогу, пренебрегая приличиями.

— Он сказал, зачем приходил?

— Он приходил с визитом.

— Но почему он ушёл?

— Потому что я объяснил молодому человеку, что у нас здесь не дом свиданий. Для этого есть деревенские танцульки.

— Он не сообщил, к кому приходил? — настаивала я, игнорируя возмущённый взгляд.

— Нет. Потому что меня это не интересовало.

— Он не сказал, вернётся ли позже?

— Надеюсь, этого не произойдёт, — сухо отрезал старик. — Кто бы мог подумать! Раньше такое трудно было себе даже представить: заявиться посреди дня, отвлечь людей от работы и требовать встречи с прислугой. Вам бы, мисс, следовало постыдиться.

И тут я поняла, что мистер Бернис солгал: Ваухан приходил ко мне. Вот только я сомневалась в том, что он «требовал» встречи. Скорее, поинтересовался, здесь ли я.

— Вы меня, наконец, пропустите или будете и дальше всячески препятствовать работе?

Я посторонилась, но извиняться не стала. Интересно, какую работу имел в виду мистер Бернис, учитывая, что хозяев дома не было, а прислуга и так была занята делом и не нуждалась в его понуканиях?

Дворецкий поднялся на крыльцо, бросив на меня последний осуждающий взгляд, и скрылся в доме, а я подошла к воротам и взялась за прутья. Они были влажными от тумана, а ещё шершавыми, потому что краска кое-где сошла, обнажив нижние слои. Всё внутри опустилось.