Паук раскинул сеть

— И поэтому медитирует в надежде на небесную помощь? — лукаво улыбнулся жрец. — Я помолюсь за успех вашего дела, не беспокойтесь, вы же переговорите с одним человеком. Он тоже пришёл за помощью, затем увидел вас и попросил привести.

Заинтригованный Брагоньер нахмурился, но, тем не менее, последовал за служителем Дагора. Тот привёл его в сад, почти к самому храму. Там, спиной к святилищу, лицом к шпалере роз, стоял высокий худой человек, по одежде — мещанин. Волосы незнакомца чуть тронула седина. Брагоньер узнал его. Как бы ни нарядился герцог, как бы ни стоял, соэр ни с кем не спутал бы этого человека. Прямая спина, гордая посадка головы и рука с зигзагообразным шрамом, который Арлан ли Сомераш частенько прятал под перчаткой. Но сегодня герцог ничего не скрывал, только перевернул перстень гербовыми инициалами внутрь ладони и снял все другие украшения.

— Ваша светлость, — почтительно поздоровался Брагоньер, остановившись в паре шагов от герцога. Дождавшись, пока тот обернётся, отвесил лёгкий поклон. — Сочувствую вашему горю.

— Значит, я не ошибся, — голос министра внутренних дел звучал сухо и твёрдо, будто судьба только что не нанесла ему удар. — Вас трудно спутать с другими, господин Брагоньер.

— Речь о вашей дочери? — соэр предпочёл перейти сразу от слов к делу.

— И о вашем расследовании.

Герцог кивнул, и жрец удалился. Даже служители богов опасались сильных мира сего.

— Каком расследовании? — вскинул брови Брагоньер.

— Том, которое не обрадует его величество, но подарит надежду мне. Я не доверяю местным следователям.

— В ваших силах позвать столичных, хоть людей из Тайного управления.

Герцог с горькой улыбкой покачал головой.

— Не могу. Если скажу или напишу хоть слово, Натэлла умрёт. Они не станут шутить.

— Значит, вы знаете, кто похитил вашу дочь? — уцепился за его слова Брагоньер.

Министр поджал губы и помрачнел. Нервно махнул рукой и предложил пройтись. Соэр кивнул, понимая, герцог не станет говорить ничего там, где любой может подслушать.

— У ворот ждёт служебный экипаж, — прервав молчание, сказал Брагоньер. — Или вы доверяете только собственному кучеру?

Соэр видел, герцог ведёт его к выходу, и предположил, что разговаривать придётся в загородном доме Сомерашей.

— Как раз своему я и не доверяю, — вздохнул министр. — Полагаю, вы тоже жаждали поговорить со мной?

Брагоньер кивнул. Его волновало, почему герцог пришёл в храм. Значит, дело серьёзнее, нежели виделось на первый взгляд.

— Я получил письмо. Вот, посмотрите сами.

Герцог достал из-под камзола дешёвый серый конверт и протянул Брагоньеру. Тот подозрительно оглянулся, выявляя возможных соглядатаев, и только потом взял письмо. Вскрывать посреди людей, стайками стекавшимися к прудам даже в летнюю пору, когда манит морская прохлада, не стал, только подметил: тяжёлое, вложено что-то.

Министр неожиданно остановился, развернулся и, ухватив соэра за запястье, сжав так, что едва не сломал кости, прошипел:

— Найдите её, слышите!

Брагоньер осторожно разжал пальцы герцога и отступил на шаг. Он не терпел подобного обращения, но замечания не сделал. Перед ним стоял убитый горем человек, тот самый грозный Арлан ли Сомераш, герцог Ланкийский, которого боялись все префекты. В юности Брагоньер брал с него пример и теперь дожил до дня, когда увидел этого человека сломленным. Тот даже будто бы постарел, осунулся. Безжалостный солнечный свет обнажил сеточку морщин вокруг губ и глаз, напоминая, что герцог давно не молод.

— Увы, ваша светлость, это не в моих силах. Его величество высказался категорично, я лишь наблюдаю.

Определённо, общение с Эллиной дурно сказывалось на профессионализме. Следователь не может испытывать чувств, а Брагоньер только что пожалел герцога. Непростительно! Воистину, любовь — болезнь, которая портит людей и делает их слабыми.

По губам министра скользнула кривая усмешка. Он повернул перстень инициалами наружу и спокойно, будто говорил о погоде, произнёс:

— Иногда наблюдения заканчиваются отставкой.

— Это предупреждение? — тем же тоном ответил Брагоньер.

Угроза герцога не удивила. В конце концов, соэр нарушил приказ, а министр мог легко сместить с поста зарвавшегося подчинённого.

— Нет, — отмахнувшись, поморщился, будто от зубной боли, герцог. — Я слишком хорошо вас знаю, чтобы пугать. Вас этим не проймёшь, баронет ли Брагоньер, вы на редкость упрямы. Хороший инквизитор и неплохой следователь.

— Учту, — склонил голову Брагоньер.

Министр намекал на ряд последних дел, расследовавшихся недостаточно быстро. Но зато похвалил за зачистку Сатийской области от тёмных. И это всего одним предложением из пяти слов.

— Вас что-то задерживает?..

— Она подождёт, — Брагоньер разгадал продолжение вопроса. — Беседа будет долгой, теперь и подавно. Как вы сами говорили, я хороший инквизитор, поэтому осмотрю весь дом и лично отпрошу всех слуг.

— Я не говорил, что мне нужен инквизитор, — поморщился герцог.

— Нужен, — безапелляционно повторил соэр. — Вы это прекрасно знаете.

Министр едва заметно прикусил нижнюю губу и промолчал. Ещё одна богатая пища для размышлений.