Паук раскинул сеть

Желудок не вовремя напомнил о том, что его поили, но не кормили. Соэр завтракал в шесть утра, после перекусил лишь чашкой кофе в Следственном управлении и чесночными палочками. Обедать в дешёвом трактире не хотелось, хотя Брагоньер не брезговал самой простой пищей, если того требовали обстоятельства, поэтому решил вернуться в гостиницу. Там можно и вздремнуть часок. Стареет соэр, раз не может уже не спать по несколько суток.

На столе Брагоньера ждала записка от Эллины: «Я на море. Письма положила тебе под подушку. Отдохни, пожалуйста!»

Конвертов оказалось два. Один — от столичного друга, второй — от матери. Первым соэр вскрыл письмо от друга. Сольман, шутя, пенял Брагоньеру за то, что тот опять ввязался в клубок интриг, и сообщал: его величество письмо получил, изволил гневаться, но недолго.

«Ты у него на хорошем счету, не удивлюсь, если Донавел имеет на тебя виды. Орден уже дал, пора бы новую должность. Но всё равно осторожнее, умерь гонор и гордость. Уволить не уволят, но зачем лишний раз злить высший свет? Вот и герцог Ланкийский обмолвился о неком превышении полномочий. Но радуйся, его светлость не жаловался, наоборот, просил его величество дозволить тебе не только надзор над делом.

Врагов у нашего министра внутренних дел немерено, но он скрытный, даже моим людям ничего не накопать. Дочь, судя по всему, действительно любит, во всяком случае, отказался из-за неё от крайне выгодного брачного союза. Имя особы сообщаю в отдельной шифровке, в ней же прилагаю полный список гостей злополучного бала. Наблюдение за герцогом установлено. Он только-только прибыл в столицу и сразу получил аудиенцию. О чём говорил с королём, увы, не знаю».

Далее Сольман давал краткую характеристику Арлану ли Сомерашу, подчёркивая, информация секретная, даже не для Следственного управления. «И я тебе ничего не посылал, — подчёркивал друг из Тайного управления, — от всего отопрусь».

Отдельной строкой Сольман выделил неприятное сообщение: граф Олсен сбежал. Официально уехал к родным, неофициально же подался за пределы королевства. Наверняка к давним врагам в Аварин. Вот они, аристократы! Для них не существует подписки о невыезде, никакие кордоны не остановят. Хотя, Брагоньер практически не сомневался, граф покинул Тордехеш магическим путём, прихватив всю свою семью.

Соэр раздосадовано заскрежетал зубами. Говорил же, предупреждал! Но не дали заняться Олсеном, а теперь тот сбежал. Ещё одна ниточка оборвалась. Или её оборвали: кто знает, может, всё достопочтенное семейство вскоре найдут в придорожной канаве? На месте некроманта Брагоньер так и поступил бы.

Сольман дал богатую пищу для размышлений. На сбор этих сведений ушёл бы не один месяц, и то соэр вряд ли получил бы доступ ко всем родственникам, любовницам и приятелям столь высокопоставленной особы. Брагоньер не сомневался, в деле замешано ближайшее окружение герцогского семейства. Он собирался опросить подруг юной Натэллы: вдруг какая-нибудь заманила её в ловушку? Вряд ли преступник сумел так быстро организовать похищение, опираясь исключительно на собственные силы. Разве только запланировал всё заранее, задолго до бала.

Глаза скользнули к карандашной приписке внизу листа. Почерк быстрый, неразборчивый. Совсем не похоже на Сольмана.

«На герцога Ланкийского совершено покушение, подробности сообщу позднее. Он жив, только ранен».

Брагоньер выругался и поспешил сжечь письмо. Содержание соэр запомнил, а подобные вещи не хранят даже в сейфе. Отдельно приложенную шифровку Брагоньер убрал в потайной карман. Найдётся над чем покорпеть ночью. Шифр знакомый, проблем не возникнет, зато содержимое точно подкинет вопросов.

Неужели преступники перешли от угроз к действиям? Если так, жить герцогу и его дочери осталось недолго. Министр не станет выполнять условия шантажистов. Брагоньер его понимал, хотя догадывался, если к горлу Натэллы на глазах отца приставят нож, тот подпишет любую бумагу. Если действительно её любит. Одно дело — угрозы, другое — их осуществление. Чувства — слабое место человека.