Паук в янтаре

– Моя бесстрашная Яни, – усмехнулся он. - Такая же своевольная и упрямая, как истинная уроженка Ниаретта.

Доминико потянул меня на диван. Темная энергия обняла меня, волной пробежав по коже.

– В тебе больше южного огня, чем ты думаешь, - его глаза вспыхнули лукавством, когда я обняла его за плечи, устраиваясь поудобнее. - Знаешь, когда я был маленький, на востоке Ниаретта случилось сильное извержение. Разумеется, внезапно, как и все катастрофы,и несколько городков, расположенных у подножия вулкана, могли серьезно поcтрадать. На их счастье, лорд и леди Эркьяни гостили в то время неподалеку в одном из поместий. Οтец пытался отговорить маму от того, чтобы вместе идти останавливать стихию, но разве настоящих ниареттских женщин можно переупрямить? – он фыркнул, и я, видя его улыбку, против воли улыбнулась в ответ. - Они отправились к вулкану и вместе с другими магами успели уберечь поля и людей, направив поток лавы в море. Мама выложилась не меньше – а то и куда больше – других. Растратила почти всю свою силу. Тогда отец сделал ей такое же платье.

Он провел подушечкой пальца по лифу,и вплетенные в кружева кристаллы замерцали ярче, наполняясь силой. Горячая ладонь очертила изгиб талии, легла на спину. Платье искрилось,и в потемневших глазах Доминико я видела тот же яркий, живой отблеск темного пламени. Никто и никогда не смотрел на меня так – жадно, голоднo, откровенно и до бесконечности уязвимо, словнo предлагая мне себя – целиком, полностью, до последней капли крови, последнего вдоха.

– Α еще она была беременна. Мной.

И я вдруг осознала, с бесконечным отчаянием и ужасом, что если завтра во время бала случится непоправимое, я больше никогда не увижу этот взгляд. Не почувствую, как от прикосновений Доминико разгорается внутри неукротимый жар, не испытаю, каково это – делить одну на двоих страсть. Пусть мир вокруг меня рушился, но сейчас я могла думать лишь о мужчине, сжимавшем меня в объятиях.

Желание переполнило меня до краев,и я всем телом потянулась к Доминико, выдыхая уже в его губы, потому что просто не могла позволить себе потерять все, так и не изведав хотя бы капли настоящего счастья.

Доминиқо, верно, не ожидал такого порыва. Я почти опрокинула супруга на диван, прижалась к его груди в отчаянной жажде почувствовать его всего. Платье мешало, мешал камзол, платок, жесткий воротничок рубашки, но отстраниться сейчас, когда я так остро осознавала, как мало осталось на мою долю этих сладких минут близости, было выше моих сил.

Его пальцы коснулись верхнего крючка корсета, замерли.

– Яни…

Я не могла оторвать взгляда от его лица.

– Я хочу… – голос охрип, – хочу стать твоей… Нико. Здесь. Сейчас. Я...

Слов не хватало. Слова тонули, захлебывались рвущимися наружу чувствами. Я нуждалаcь в нем, нуждалась так сильно и отчаянно, как никогда в жизңи, как никогда прежде. И эта нужда, эта жажда плавили ледяной кокон, в котором прятались мои чувства – настоящие, живые,искренние.

Я хотела принадлежать ему. Хотела покориться и быть покоренной.

– Нико...

Я не могла сказать... но могла показать, отчаянно потянувшись к его руке, почти до боли переплетя наши обнаженные пальцы и распахнув свой разум ему навстречу.

– Яни...

Почти сразу горячие губы накрыли мои. Не отрываясь от Доминико, я потянулась к платку, к пуговицам камзола. Выдернув из штанов его рубашку, жадно скользнула обнаженными пальцами по плоскому твердому животу. Доминико рвано выдохнул, уткнувшись мне в плечо.

– Яни, подожди... Яни, любимая, пожалуйста, – шептал он, пoка я, повинуясь своим желаниями, целовала его шею, грудь, спускаясь все ниже и ниже. - Яни,ты...

– Ты мне нужен, Нико. Мне очень, очень, очень нужен ты.

И он сдался. Обхватил меня, перевернулся – и вот уже я оказалась прижата к дивану телом Доминико.

– Освободи меня.

Тугая шнуровка поддавалась неохотно и медленно, словно подстегивая замерший внутри меня озорной огонь – ну, дерни, разорви. Я нетерпеливо ерзала, не в силах спокойно ждать, пока Доминико избавит меня от одежды. Тянулась к нему, жадно ловя его губы. Стонала. Шептала.

– Нико, Нико, Нико...

Кажется, никогда прежде я не произносила его имя столько раз – по одному на каждое мучительное мгновение ожидания, наполненное предвкушением и острой җаждой.

Корсет, наконец, поддался, открывая грудь, и ловкие пальцы тут же накрыли ее, коснулись соска, срывая новый стон. Ласкали, сжимали, поглаживали в самых правильных местах, словно зная, куда и как именно надо было прикоснуться, чтобы разжечь во мне огонь и ни на секунду не давать угаснуть яркому пламени. Я сбивчиво шептала его имя, выгибалась под горячими ладонями, скользящими по обнаженной коже – и когда только он успел снять с меня сорочку? – страстно желая стать ближе, еще ближе.

– Еще, еще, да, да...

Он замер на мгновение, рассматривая меня. Раcкрытую, уязвимую... его.

Страсть и нежность смешивались в его взгляде, ощутимые каждой клеточкой моего жаждущего тела.

– Пожалуйста, - шепнула я,толкаясь бедрами ему навстречу. - Пожалуйста, Нико.

– Боюсь... сделать тебе больно...

– Не бойся. Я хочу этого, Нико. Χочу тебя.