Паук в янтаре

Никого. Я ощупала магией коридор с рядом одинаковых дверей, но нигде не ощутила их присутствия. Даже след сестры почему-то пропал.

Осторожно я подергала одну за другой дверные ручки. Γде-то было заперто, где-то открыто, но всюду было пусто. Сумрачно-синий квадрат окна в конце коридора освещал погруженное во мрак крыло. Нехорошее предчувствие опустилось на плечи каменной плитой.

Внезапно я что-то почувствовала. Ужас пронзил тело раньше, чем я успела обернуться, раньше, чем поняла, что нужно бежать.

Но бежать было некуда.

Преграждая дорогу к выходу, передо мной стоял, скалясь в нехорошей улыбке, мертвец.

– Посмотрите-ка, кто тут у нас, – растягивая полноватые губы, казавшиеся бледно-синими в падавшем от окна сумеречном свете, произнес Витторио Меньяри. - Малышка Αстерио.

***

Витторио сделал шаг ко мне,и я, с трудом преодолевая сопротивление скованного ужасом тела, попятилась, отступая все дальше и дальше вглубь темного коридора.

Разум отказывался принимать происходящее. Передо мной стоял тот,кого я считала мертвым все восемь лет, проведенных в стенах тюрьмы. Восемь лет я жила с мыслью, что тогда, во время рокового весеннего бала, я убила человека. Восемь лет я верила, что отбываю заслуженное наказание.

Но эта встреча меняла все.

Все это время Витторио был жив. Он был жив, здоров и свободен, а я, осужденная и забытая, брошенная семьей и женихом, оказалась в тюрьме за его убийство. Убийство, которого не было.

Как? Как такое могло произойти?

Мой упорядоченно-привычный мир рушился на глазах. Кровь шумела в ушах, колени дрожали. Витторио неумолимо приближался.

Спина қоснулась холодного оконного стекла. Я вздрогнула, дернулась в сторону, отчаянно надеясь,что сумею обойти Витторио, вырваться, убежать как можно дальше, затеряться в толпе гостей.

Но он оказался быстрее. Одним плавным движением он отрезал мне путь к отступлению. Сдавил ледяной рукой горло, толкнул назад, вжимая спиной в окно.

– Ах, бедная ледяная малышка Астерио, – полңоватые губы Витторио Меньяри искривила насмешливая улыбка, - так непривычно чувствовать тебя снова. Скажи, больно, наверное, сознавать, что всем без тебя лучше? Кроме, разве что, бедняги Доминико, но... - его рука, проворно расстегнув пуговицы горловины, легла на мою обнаженную ключицу. - Но нам ведь плевать на беднягу Доминико. И ты ему об этом скажешь, ледяная малышка, скажешь, как умеешь только ты, глядя ему в глаза этим надменно-презрительным взглядом. Разобьешь его черное сердечко.

Я ощутила ментальный приказ, набиравший силу с каждым мгновением. Витторио вновь пытался подчинить меня своей воле, сломить, как и тогда, в полутемной гостиной во время весеннего бала. Кожа касалась кожи. Менталист ликовал.

Но я уже не была той маленькой, до смерти перепуганной девчонкой, которую ему когда-то почти удалось сломать. Моя магия всколыхнулась навстречу серебристым щупальцам ядовитого тумана, потянувшимся к разуму. Встала плотным, непроницаемым щитом, отсекая чужое воздействие. А потом толкнула, отгоняя, выжигая остатки морока.

Витторио расхохотался, потирая обожженные пальцы.

– О, малышка отрастила зубки! Жаль только, что страстного огонька ей это так и не добавило. То же постное личико,то же холодное, равнодушное тело…

Его ледяные пальцы скользнули по моему животу до самого пояса юбки. Он провел рукой, словно пробуя на ощупь плотную ткань тюремного платья, фыркнул презрительно, а после, схватившись обеими руками за темный лиф, резко дернул. Мелкие пуговки, рассыпавшись, застучали по паркету.

Я попыталась оттолкнуть его, но сопротивление лишь раззадорило Витторио. Физически он был сильнее и без труда перехватил мои запястья, фиксируя, и разорвал грубую нижнюю рубашку. Довольно хмыкнул, огладив ладонью oбнажившуюся грудь, больно ущипнул.

– Нет? - темная бровь издевательски изогнулась – Ни страстного стона, ни томного вздоха? – палец обвел контур соска, затвердевшего от холода и страха. - Ничего? - Εще один злой щипок. – Совсем ничего?

Я сжала зубы. Витторио наклонился к моему лицу, почти касаясь губами кожи.

– А я скучал. Думал о тебе. Представлял эти розовые губки, эти твои изящные пальчики… Уж поверь, я бы приучил тебя не кусаться. А как хорошо бы смотрелись алые полосы на твоей белой қоже…

Внутри поднялась волна тошноты. Я снова рванулась из его рук, но Витторио легко удержал меня.