Паук в янтаре

Законник выхватил едва заполнившийся артефакт и тут же бросил мне на колени еще одну заготовку. Первый кристалл звякнул от удара о стенку и упал куда-то, судя по звуку – на покрытый соломой пол.

– Заряжай.

Подавив дрожь, я вновь пустила магию сквозь пальцы. Второй кристалл разделил участь первого, а мужчина уже подтолкнул ко мне новый накопитель.

Теперь я прекрасно понимала, что он пытался сделать. Магические резервы небезграничны, в том числе и для менталиста. Я могла напитать силой несколько десятков накопителей, но это исчерпает мою магию практически до самого дна.

Именно этого он и добивался.

«Если вы предпочитаете… опасность… мы можем опустошить ментальный резерв этой заключенной на других узниках, а после она перейдет в ваше полное распоряжение. Конечно, риск, что она каким-то чудом сможет собрать крохи энергии и ментально повлиять на вас, останется, но куда же без этого. Ведь именно риск так будоражит кровь. Есть в этом… какая-то особая острота, притягательность», – вспомнились мне глумливые слова коменданта.

К горлу подкатил горький ком, глаза противно защипало. Отголоски чувств несчастных узниц, совершенно беззащитных перед охранниками, опьяненными собственной безнаказанностью, захлестнули меня, и я не сумела сдержать всхлипа. Руки дрожали. Меня душили едва сдерживаемые слезы.

Законник ударил – резко, наотмашь, разбивая губу до крови. Я дернулась, едва не выронив артефакт. Во рту появился железистый привкус крови.

– Заряжай, живее! Ну! – рявкнул он.

Я почувствовала, как густая капля медленно стекла по подбородку, впитываясь в край мешка. Энергия подчинилась неохотно, кристалл начал нагреваться, мерцать. Законник вырвал у меня накопитель, сунул новый.

– Заряжай. – В его голосе послышалась угроза. Я втянула голову в плечи, ожидая нового удара, но его не последовало. – Быстрее!

Через двадцать полностью заполненных кристаллов мне стало уже все равно. Мой резерв таял, последние крохи магии покидали тело, вытекая сквозь пальцы. Я так ослабела, что едва контролировала тонкий ручеек ментальной энергии. Я четко понимала: это был конец.

Невидимый законник тоже чувствовал это. Когда он подходил, чтобы заменить кристалл, я улавливала отголоски его крепнущего триумфа. Раньше я ощутила бы их ярко и отчетливо, а теперь чужие эмоции казались лишь слабым, едва слышным эхом.

Рука бессильно разжалась. Кристалл выкатился из ладони, скользнул по ноге. Законник довольно усмехнулся.

– Последний. Давай, детка. И не пытайся обмануть меня, – предупреждающе добавил он. – У меня есть артефакт, который покажет, осталась ли в тебе магия. Вперед. Я уже заждался…

Он вложил накопитель мне в ладонь и сам сжал мои безвольные пальцы вокруг кристалла.

– Вот так, – сказал он, наблюдая, как внутри накопителя затеплился неяркий огонек. Слабый, едва различимый, он беспокойно сверкал, подпитываемый моей магией, но вскоре мерцание прекратилось. Мой резерв был совершенно пуст. Выбран до самой последней капли. – Умница. Хорошая девочка.

Он похлопал меня по коленке. Не задерживаясь, ладонь скользнула выше, огладила бедро, сминая юбку. Сил дернуться уже не было, хотя внутри все сжалось от отвращения.

– Что, без магии ты уже не такая гордая и неприступная, да, блондиночка? – Законник ущипнул меня за грудь. – Может, тебе даже понравится. Немножко удовольствия перед смертью…

Послышались приглушенные соломой шаги – я чувствовала, что законник был совсем рядом. Он склонился надо мной – словно предвестник надвигающегося ужаса. Сердце отбивало последние мгновения, и каждое из них тянулось мучительно долго, продлевая агонию.

Я ничего не видела. Не чувствовала. Внутри была оглушительная, звенящая пустота. От магического истощения я совершенно ослабла, даже мысли ворочались с трудом. Не было сил ни кричать, ни бояться. Я ждала, отрешенно понимая, что в какой-то момент просто перестану существовать и этот кошмар закончится.

Послышался треск ткани – кажется, законник разорвал на мне юбку, а после чем-то острым вспорол жесткий лиф платья. От холода, царившего в камере, обнаженная кожа покрылась мурашками. Снова вспомнился Витторио Меньяри – он тоже любил сначала поиграть со своими жертвами…

Не важно. Какое теперь все это имело значение? Конец был близко.

Законник открепил кандалы на предплечьях и завел мои скованные руки за голову, больно впившись грубыми пальцами в запястья, а после развел стиснутые ноги коленом.

– Вот так, детка, да, – хрипло пробормотал он. – Открывайся.

Рука в перчатке скользнула по телу. Я услышала короткое недовольное фырканье, за которым последовал неясный шорох. Хватка вокруг моих скованных запястий на секунду ослабла, но я не успела даже пошевелить руками, как законник снова перехватил их, придавливая к высокой спинке стула.

Мужчина наклонился ко мне так близко, что даже через ткань мешка я смогла ощутить его зловонное дыхание. Законник ухмылялся – я не видела его лица, но была уверена в этом. Ухмылка – такая же глумливая и гадкая, как на полных губах Витторио Меньяри.

Я устало закрыла глаза и приготовилась к худшему.