Пауки в банке

Вдруг я услышала шум чьих-то шагов и не придумала ничего лучшего, чем спрятаться под стол. Под столом меня встретила батарея остроносых ботинок под костюмы всех цветов мужской радуги: тёмно-коричневые, светло-коричневые, серовато-коричневые, просто коричневые, чёрные, чёрные лакированные, чёрные замшевые, коричнево-чёрные. Все они были начищены до блеска, причём операция по наведению лоска была произведена недавно, ибо они пованивали гуталином. И в отличие от беспорядка на столе, здесь царил удивительный порядок: ботинки были размещены ровно по линеечке, а разнокалиберные обувные ложки аккуратно висели по росту, каждая на своём гвоздике, прибитом к тумбочке.

Рядом с ботинками стояла коробка с надписью «Усы». Я не удержалась и приоткрыла крышку. В коробке лежали сложенные валиком носки, но не обычные чёрные, которые идеально подошли бы к чопорным офисным ботинкам, выстроенным в ряд под столом. Носки в коробке были всех цветов радуги, и сложены они были в той же последовательности: слева красные, потом оранжевые, жёлтые, зелёные, голубые, синие и, наконец, фиолетовые. Не могу сказать, что я была очень удивлена этой находке: люди, работающие в рекламе, известны своей любовью к эпатажу. Например, я знавала директора по рекламе одного крупного иностранного банка, который обожал жёлтые галстуки с картинками животных, которыми он всегда хвастался: то у него на галстуке маленькие мышки убегают от котиков, то ёжики обнимаются друг с другом.

Пока я изучала пространство под столом, в кабинет кто-то вошёл. Я стала судорожно думать, как объяснить своё присутствие. Наверняка, это сам Нифантов: решил прийти на работу пораньше, может, чтобы ботинки почистить или носки пересчитать. Сейчас глянет под стол – а там я скрючилась на полу. Что же придумать? Потеряла сережку? – не пойдёт, возникает вопрос, а что я вообще делаю в его кабинете. К счастью, ничего придумывать не пришлось.

– Подумаешь, пару кружек кокнула, ничего страшного. Возьму здесь, у него этих кружек как грязи, – послышалось приглушённое ворчание. – Не хочу я опять за эти раздолбанные кружки платить.

Послышался лёгкий скрип. Я пригнулась к полу и через щель увидела, что в кабинете была уборщица или, вернее, горничная, как она числилась в штатном расписании. Звали горничную Марина, и именно она с ворчанием вытаскивала из шкафа, стоявшего в углу, несколько кружек с логотипом «Златабанка». Всё понятно. Согласно корпоративным правилам из зарплаты сотрудников производится вычет за испорченное имущество банка, причём платит тот, на чьей территории произошла порча имущества. То есть если, например, сломается ножка стула в кабинете у Нифантова, то платить за её ремонт или замену будет Нифантов. Кухня – вотчина нашей горничной, а посему ей приходится платить за разбитые чашки, блюдца, сломанный чайник или убитую микроволновку. Видимо, сегодня Марина решила сэкономить и восполнить утерю кухонных кружек за счёт рекламных запасов из шкафа Нифантова.

Марина ушла, я вылезла из-под стола и заметила, что дверца в шкаф осталась приоткрытой. Я подошла, чтобы её закрыть. Естественно, предварительно, мне захотелось посмотреть, что находится в шкафу. Лучше бы я не открывала эту дверцу! На меня обрушился шквал печатных материалов и рекламных сувениров. Хорошо хоть кружки были на нижней полке и не упали мне на голову.

Убирать или не убирать образовавшийся бардак? Я поворошила ногой кучу листовок, прикинула, сколько времени уйдёт на возвращение всех этих бумажек на свои места, и решила оставить всё как есть. Может, их ветром сдуло. Я вышла из кабинета начальника отдела маркетинга и направилась в сторону кабинета начальника отдела кадров Винницкого. В его кабинете не обнаружилось ничего интересного. Вернее, интересного там было очень много: череп барана на стене, письменный набор с гусиным пером, комплект магических печатей и специальный сургуч, но относящегося к моему расследованию не было ничего. Одеколона в кабинете господина Винницкого не оказалось.