Паутина

Глядя на нее, Саша вспоминал свою сестренку, чем-то похожую на эту девушку, мать, отца… В юности Саша часто работал вместе с отцом — они плотничали иногда на строительстве частных домов. Но Саша и не думал подаваться в плотники. Мечтал стать пограничником. Погони за шпионами, диверсантами, лазутчиками! Книжная этажерка Саши была забита книгами «про пограничников». Он завязал даже переписку с погранзаставой на Дальнем Востоке. Просто написал на конверте: «Дальний Восток. Погранзастава». И письмо дошло. Пограничники ответили Саше. А написал он на Дальний Восток потому, что бредил Уссурийской тайгой — так хотелось ему посмотреть на тайгу, реку Уссури.

Отец знал о заветной мечте сына, поддерживал его, когда шли споры с матерью о будущем сына. Она все боялась, что «шпиены убьют ее золотого мальчика».

Когда сын поступил в погранучилище, гордости отца не было предела.

— Хорошо, сынок, ты сделал. У нас рабоче-крестьянское государство, и кому, как не нам, рабочим и крестьянам, охранять его границы.

Отец воевал в саперной части, был сержантом и погиб при форсировании нашими войсками Вислы.

Родом Саша был из Перми, и так уж получилось, что оказался он на другом от дома краю страны, уже привык здесь, сроднился с людьми, среди которых жил, работал. Каждый год ездил домой в отпуск и все обещал матери и сестре, что женится…

В приемный покой вошла хирург — молодая женщина со строгим лицом.

— Наделали вы нам работы, товарищ Пащенко, — недовольно сказала она.

— Что поделаешь, — развел руками капитан. — Рады бы не добавлять вам работы, но не получается.

— Нам нужны фамилии ваших пациентов, имена, отчества, год рождения. Мы должны заполнить карточки.

— Мы пришлем вам эти данные. Мне надо поскорее допросить Маринина. Это очень важно.

— Придется еще несколько минут подождать. А что, действительно этой ночью было еще одно ограбление с резней? — вдруг в упор спросила хирург, глядя прямо в глаза Пащенко. Сестра оторвалась от своих записей и тоже требовательно посмотрела на чекиста.

Чувство глубоко униженного профессионального достоинства сжало сердце Пащенко так тесно, будто его внезапно цапнула холодная и жесткая рука. Как могли они оставить банде возможность совершить и это преступление! Что он может сказать! И хирург, и эта сестра, и весь город имеют право требовать у него ответа. И опоздали-то всего на несколько часов. Саше стало совсем тоскливо. Будто предчувствовал он тогда, ближе к полночи, что надо спешить. Но пока устанавливали адрес Жоржа и его матери, пока допрашивали ее, бандиты успели залить кровью еще один дом. А людям не объяснишь, что четверо суток от начала и до конца розыска в таком деле — факт положительный, что все люди работали на пределе, честно выкладывались, что не бывает борьбы без ошибок, неудач, промахов. Острейшее осознание своей личной вины перед каждым горожанином, мысль о том, что он, Александр Пащенко, не оправдал доверия людей, что уронил авторитет чекиста в их глазах, словно обрели физическую тяжесть, и Саша опустил плечи, поник головой.

Врач заметила эту перемену в Пащенко, переглянулась с медсестрой.

— Извините, — сказала она и встала. — Теперь мы можем идти. — Они уже направились к двери, когда раздался телефонный звонок. Сестра подняла трубку.

— Вас, — сказала она Пащенко, протягивая в его сторону трубку.

Звонил Пикаев. Сообщил, что полковника милиции уже прооперировали. Ранение у него тяжелое, он потерял много крови, но все должно обойтись. Заурбеку сообщили, что взят Жорж. Из домика на окраине он убежал через огороды. Попытался уехать из города в село, но был задержан работниками милиции. Жорж дал уже показания. Главарем банды был Купец-Ягуар, и прибыл он в город в прошлый четверг. Сегодняшнее ограбление — тоже дело этой банды. Но Жорж не знает, где сейчас может находиться Ягуар. Пикаев попросил ускорить допрос Хорька и положил трубку.

Пащенко шел вслед за хирургом и думал о том, что Пикаев вроде бы говорил о положительных фактах по розыску, но в голосе его не прозвучало ни одной довольной нотки. Все правильно: каждый из них полагал чистосердечно, что последняя бандитская акция в левобережье лежит на его совести. Правда, никто им ничего подобного не говорил, но они судили себя сами и вынесли свой приговор. Надо было укладываться в более короткие сроки. Конечно, при анализе работы оперативной группы на коллегии Министерства все будет расставлено по своим местам, все просчеты, ошибки и недоработки получат свою объективную оценку. А пока надо взять Ягуара и как можно скорее. Пащенко бросил нетерпеливый взгляд на хирурга, будто она была виновата, что больничный коридор такой длинный. Скорее бы допустили его к Хорьку, скорее бы! У Хорька нет отныне никакого резона прикрывать Ягуара…