Паутина

После возвращения вчера ночью с левого берега в дом старухи Ягуар и Василий договорились, что они натравят на Зойку и ее фраеров Гошу, Рыбу и Жоржа, а сами уйдут вместе с саквояжем. Куда, Василий не знал, но раз Ягуар вел, значит, у него было безопасное место. Все у них получилось, как по писаному, но сначала они напоролись на машину с милицией, а потом… Кто-то погнался за ними… И тогда…

— Не могу понять, — недоуменно наморщил свой низенький лоб Хорек, — почему он в меня? Я и раненым не был, мог бежать, сколько надо.

— Ягуар знал, что ваш преследователь обязательно остановится около вас, и он выиграет время.

— Да это я так, — усмехнулся Василий. — Мне уже все равно. Единственное, о чем я прошу: сведите меня с Пашкой, хочу посмотреть ему в лицо, в глаза.

Безразличие оставило Хорька, он разволновался так, что на щеках у него появились слабые пятна румянца. Пащенко сделал вид, что пишет в блокноте, а сам незаметно наблюдал за Марининым. Тот уже молчал, но можно было догадаться, о чем он думал. Конечно, его продолжало возмущать вероломство Ягуара. «Удивительно, — думал Саша. — Человек сам с ног до головы в чужой крови. Человек много подличал, убивал, предавал, подводил людей к смерти и не осуждал себя. Но стоило другому поступить с ним так, как он много раз поступал сам, и в нем завопило чувство справедливости. Поистине пути человеческих страстей и мыслей неисповедимы».

Пащенко прочитал Маринину его показания, попросил подписать их. Тот бодро, даже с лихим задором поставил свою подпись и сразу утратил к следователю всякий интерес: закрыл глаза, сложил на груди руки и стал похожим на благообразного старичка, добровольно отходящего в мир иной.

Глава тринадцатая. Ожидание

Пока Пащенко допрашивал Маринина, из больницы в тюрьму увезли Гошу. Сотрясение мозга у него носило легкую форму, и его можно было держать в тюремном лазарете. Алешин и Задворнов провели предварительные допросы Зойки и Ивана. На них с ножами напали Жорж и Рыба, и не имей Иван финки да не догадайся еще пустить в ход бутылки из-под водки и пива, им пришлось бы еще хуже. Более тяжелое ранение оказалось у Зойки. Рыба всадил ей нож в живот и повредил кишечник. Иван схватился с Жоржем, и тот ранил своего бывшего собутыльника в легкое. А вообще, если бы не Азамат, то Зойку и Ивана прикончили бы. Азамат сразу вырвался в другую комнату и начал там орудовать скамейкой, как дубиной. Рана у Азамата была не глубокая, но он потерял много крови, и это сильно осложнило его положение. Исповедь Маринина, которого он спас, во многом помогла чекистам при допросах других бандитов, в их изобличении.

Маринин не верил, что Ягуар отлучался из домика на окраине к женщине, и предполагал другое: бывший дружок его готовил где-то для себя тайное убежище. Это предположение Хорька, подкрепленное им довольно убедительными деталями, чекисты приняли как одну из рабочих гипотез.

Сан Саныч вызвал Пащенко к себе, внимательно прочитал показания Маринина.

— Значит, Маринин ничего не может сказать о том, был Ягуар связан с диверсантами или нет?

— Абсолютно ничего.

— Способный этот Ягуар человек, скажу тебе, Саша, в смысле конспирации, очень выдержанный. Надо же— семь лет хлебали из одного котелка лагерную похлебку, а Маринин не знает даже настоящую фамилию Ягуара, его довоенное прошлое. Ну а ты сам-то как думаешь насчет Резо и диверсантов?

— Маринин не подтверждает наши предположения, а ему уже терять нечего. Может, Ягуар скрыл от своих сообщников свою связь с диверсантами. Подозрительно долго он отсутствовал, когда оставил под кустом Маринина и Долгова, а сам пошел к горе. И еще эти клички, — пожал плечами Пащенко. — Маринин говорит, что он сразу дал им клички, будто они были уже готовы… придуманы. Клички — это уже от агентурных приемов конспирации.

— Так, так, — продолжай, — кивнул Сан Саныч.

Пащенко хотелось услышать от подполковника что-нибудь более определенное, чем это «так, так», но Сан Саныч пока предпочитал свое мнение держать при себе.

— И еще…

Сан Саныч вскинул голову.

— Как диверсанты могли незаметно для Ягуара примкнуть к его группе и вслед за ней подняться по расселине? Допустим, что это было возможно, когда они шли до расселины, тогда последним был Рыба — человек городской, неопытный. Но когда они поднимались наверх, последним шел уже Ягуар. Почему? Мог он услышать, хотя бы, что за ними кто-то идет. А мы точно знаем, что диверсанты поднялись именно по этому склону. Не мог Ягуар не слышать их движения по расселине. В конце концов он должен был бояться нашего преследования, обязан. Он же видел, что совсем рядом внизу идет открытое прочесывание местности.

— Не мог не слышать идущих следом за ним. Слишком для того опытный человек.

— Да и, если точнее представить ситуацию, — все более загораясь своими предположениями, продолжал Пащенко, — то он не мог быть таким хладнокровным и бесстрашным. Ночь… Вся территория вокруг в огнях. Ягуар и его группа уползают по расселине, Ягуар всех торопит, злится, как показывают Маринин, Рыба…