Паутина

Пащенко краем уха слушал разговор бойцов. Он и думать не думал, что в сторожке лесника их могут ожидать такие интересные и важные находки. Вполне возможно, что Кикнадзе — родственник Габо, поэтому он дезертировал именно здесь, рассчитывая на помощь лесника. Многое может объяснить найденная фотография со штемпелем фотоателье в городе Владикавказе. Два человека, запечатленные на ней, вероятно, имеют отношение к бывшему сержанту Кикнадзе. Но какое? Как и вещи Габо, фотография ведет в прошлое. Во Владикавказ или в другое место. Например, в Грузию, если брать за основу информацию Габо о причинах его появления в здешнем селении. Это же надо — какие беспечные люди работали тогда в сельсовете, в лесном хозяйстве! Сколько лет человек жил в селе, работал лесником, и никто не знает его фамилии. Получилось так, что прозвище Габо с чьей-то легкой руки превратилось в фамилию и обрело юридическую силу, оказавшись даже в платежных ведомостях, по которым работникам лесного хозяйства выдавалась зарплата и по которым Габо получал деньги за сданные заготовителям шкурки промысловых зверей. Габо и Габо: человек без имени и отчества, без фамилии с неизвестным прошлым. Впрочем, нет, прошлое лесника уже приоткрывается. Рассказ его о смерти близких, о жизни в Грузии наверняка легенда. Если бы Габо жил в Грузии, то почему фотографировался во Владикавказе и почему он так бережно хранил именно эту фотографию? Правда, он и тот человек, похожий на Кикнадзе, могли быть во Владикавказе по делам и сфотографироваться на память. В любом случае Габо становится все подозрительнее, тем паче, что сюда пристегивается и Кикнадзе. Интересно, что ответят на запрос, отправленный в Кутаиси?

Пащенко едва удержался от того, чтобы не потереть от удовольствия руки. Скорее в село, скорее доложить Золотову! В Грузию, пожалуй, Кикнадзе не пойдет, потому что знает: местная милиция и военкомат уже извещены о его дезертирстве. Вряд ли будет он пробиваться и в Орджоникидзе. Скорее всего дезертиры будут отсиживаться в лесу. Дураки, поверили вражеским листовкам-пропускам. Уж так фашисты расписали все: вроде их танки уж катят по Военно-Грузинской дороге. Ну ничего, никуда не денутся от нас… А Пикаев толковый парень, переключился Пащенко на другое. Как четко «разложил» он лесника Габо на совещании с Кобаевым. Жаль, что Золотов не включил Заурбека в нашу поисковую группу. Парня надо учить чекистской работе, и обследование сторожки было бы для него наглядным примером. Есть в Заурбеке что-то основательное, серьезное… Тут Пащенко одернул себя: занимается-то он совсем не тем, нем следовало. Сейчас куда важнее прикинуть про себя рапорт Золотову о результатах поиска в сторожке.

Пащенко пошел двадцать третий год, в июне сорок первого их курс досрочно выпустили из погранучилища, и он сразу был направлен в особый отдел дивизии. С ней Пащенко прошел не одну сотню тяжких километров, привык воевать с врагом с оружием в руках в разведке или в окопах, и это дело — операция «Дубль-Д», в которой он принимал участие, была, по сути, первым его настоящим чекистским делом, а результаты поиска в сторожке — первой чекистской удачей. Поэтому и рапорт, который подготовил, отличался торжественностью, удовлетворенностью своей работой. Но у Александра уже выработалась потребность в анализе своих и чужих действий, суждений и выводов. При подходе к селу победный рапорт Пащенко, с красноречивыми подробностями и деталями, окрашенный эмоционально, сократился до нескольких сухих и предельно лаконичных фраз: «Сторожка обследована. Обнаружен тайник, а в нем золото, оружие, фотография, одежда. Считаю, что фотография играет особую роль, поскольку имеет прямое отношение к леснику и, возможно, к Кикнадзе».

Золотов остался довольным и формой рапорта, и его содержанием, о чем счел нужным сказать Пащенко, присовокупив фразу: «Краткость — сестра таланта и теща гонорара». Какой гонорар имелся в виду, начальник особого отдела не пояснил. В свое время Золотов заканчивал исторический факультет, но тянулся к сочинительству. В студенческие годы пробовал себя в журналистике: писал заметки в газеты, короткие зарисовки, общался с журналистами. А переиначенный ими афоризм — краткость — сестра таланта и теща гонорара, всегда в большом ходу у пишущей братии, вот Золотов и запомнил его.

Глава пятая. Новые обстоятельства

Пащенко едва поспевал за Азаматом. Паренек споро шел по каменистому крутому склону горы, будто по ровному месту. Иногда он спохватывался, вспоминая, что за ним идут люди, для которых ходьба по горам — непривычное дело. Третьим замыкающим шёл разведчик, родом из Забайкалья, Фатьянов, или Фатя, как, шутя называли его товарищи. Фатьянов сердился за прозвище, звучавшее одинаково с уменьшительно-ласкательным кавказским женским именем Фатя — производным от Фатимы. Но чем настойчивее возражал Фатьянов против такой интерпретации своей фамилии, тем с большим удовольствием товарищи называли его Фатей.