Паутина

А сейчас полосует ее спину коротким кожаным хлыстом и чувствует приход, как от наркоты, которую как-то у Ахмеда попробовал.

"Эту насильно не брать даже если встанет, Бакит. Узнают — похоронят нас. А мы имеем другие цели. Будь хорошим режиссером и сними для них правдоподобный фильм, а не трешатину в своем стиле".

Только ведь он оживает… Как держаться? Разум вспышками загорается в мозгах и гаснет от зверской жажды. Красивая тварь. Очень красивая. Экзотическая, он бы сказал. Кожа белая, глаза светлые, а волосы почти черные.

— Кричи, сука. Кричи, я сказал. Ждала моего разрешения?

Камеры потрескивают отснятыми кадрами, а она не кричит, и он бьет сильнее, так, чтоб ее прорвало. Стройное тело извивается на веревках, покрыто каплями пота, блестит, лоснится, но она молчит тварь. Как назло, молчит… А его это еще больше подхлестывает и заводит. Бьет уже сильнее, со спины пот и капли крови слизывает. Вкусно. Как же вкусно, мать ее. Жаль, что нельзя с ней по полной. Он бы себе оставил. Только компания по перевозкам нужна им намного сильнее, да и вражда открытая с Воронами ни к чему. Ахмед, сученыш, все продумал идеально. Гениальная подстава, после которой семейка долго еще будет собирать себя по частям.

— Кричи, шлюха. Давай.

Развернул к себе, прокрутив на веревке, как на карусели, вглядываясь в голубые глаза, наполненные ненавистью и упрямством. Как там ее зовут? Даша, Дарья? Да пофиг. Сучка ее зовут, как и всех его пресмыкающихся самок.

— Кричи… я сказал. Я хочу, чтоб ты кричала.

— И тогда у тебя встанет?

Прищурился. Откуда знает, сука? Или просто дерзит? Отвесил ей пощечину, потом другую и снова склонился к ее лицу.

— Кричи, я сказал, не то кожу с тебя сниму. Живьем.

— Да пошел ты.

Ударил снова, еще и еще, чувствуя, как возбуждение уже скользит по венам от вида тонкой полоски крови в уголке ее идеального рта. Раздирать эту идеальность. Если он сможет… в этот раз, то он поимеет ее везде. Везде… как и мечтал в своих фантазиях, когда дергал свой член, глядя на ее фото и почти достигал подобия эрекции… достаточно, чтоб всунуть. Сам не заметил, как начал делать тоже самое, пытаясь поднять его, и похрипывая от удовольствия.

И вдруг она расхохоталась громко, истерично. Взгляд на его руку бросила и начала хохотать, тварь. Захлебываться слезами и смеяться ему в лицо. Догадалась, сука. Она догадалась.

Все потухло, исчезло, появилось дикое желание раствориться. Исчезнуть. Или убить ее. Да. Убить. Именно убить. Забить насмерть или ножом в нее тыкать, пока кровавое месиво не останется. Он даже нащупал в кармане "бабочку", подаренную одним зэком. Ручной работы.

— Заткнись. Заткнись, падаль такая. Прекрати смеяться. Я же убью тебя сейчас. Я тебя этим ножом трахать буду.

А она хохотала, не унимаясь, смотрела на него, слезы по щекам текут, а она хохочет. Достал нож и сильно сжал рукоять. Ее смех слился для него с хохотом других таких же сук, которые поплатились за это жизнью.

— Заткнись, — даже голос сорвался на визг. Стиснул ее челюсти, не давая смеяться.

— Да пошел ты на хер. Меня найдут, и ты… ты сдохнешь, — процедила она.

Затрещал сотовый, он трещал и трещал, звенел с каким-то раздражающим треском. Заставляя медлить, не вонзать в нее нож, а отсчитывать секунды в голове и смаковать то, что себе представляет и снова твердеет в паху, шевелится, оживает.

Пришла смска.

Бакит выхватил сотовый из кармана. На дисплее номер брата светится и десять пропущенных один за другим.

"Не ответишь, я к тебе прямо сейчас вылечу. Не трогай девку, я сказал"

И снова звонок, на этот раз Бакит с раздражением ответил, глядя, как девчонка смотрит на лезвие в его руке и тяжело дышит. Наконец-то испугалась.

— Да. Что тебе надо, мать твою? Какая падла донесла?

— Умная. Полезная. Которая присматривает за тобой, чтоб фигни не натворил, а если творишь — подтирает за тобой. Мы о чем договаривались, Бакит? За ней уже едут. В порту ждут тебя. В руки себя возьми и не порть наш план. Я найду тебе другую соску. Слышишь, брат? Заканчивай спектакль, как договаривались. Через пару часов получим то что хотели. Слышишь меня? Давай, щелкни пальцами… и успокойся. Нож спрячь. Не сегодня и не сейчас, и не эту.

— Ты обещал мне эту, — взвизгнул Бакит, пятясь назад от девчонки, извивающейся на веревках.

— Обещал. И дал. Но вас нашли раньше, чем я думал. У тебя времени всего ничего. Не трать его. Не то не успеешь.

— Как нашли?

— Понятия не имею. Давыдов, видать, раскололся, трубку не берет, падаль. Зверь уже в Стамбуле, вроде один приехал… но не факт. Так что давай, успокаивайся и заканчивай представление.

— Сука ржала надо мной.

— Тш-ш-ш-ш… тихо. Она над тобой сейчас… а потом смеяться будем мы… Как думаешь, ей простят? М-м-м? Где Ася?

— Здесь, на судне.

— Вот и заканчивайте. Не разочаруй меня, родной. Не разочаруй. Асю потом… сам знаешь. Давай, все. Попей воды холодной, умойся. Зверь к тебе сразу поднимется, на берег не даст сойти. Прими гостя. Он наверняка привез интересное предложение.

— Ты говорил, у меня дня три будет.