Паутина

Губы растянулись в улыбке, но перед глазами встал образ Леголаса, и сердце трепетно сжалось. Как бы ей хотелось увидеть его, обнять и рассказать обо всем. О своих страхах и раскаянии, наслаждаясь его добрым смехом. Агата чуть не расплакалась, но сдержалась и посмотрела на дочку. Та уверенно шагала, придерживая юбку. Ничего не стесняло ее движений, значит, ничего не болело. Понимание этого наполнило душу теплотой, будто на кожу попал солнечный луч. Альвина ощутила на себе взгляд и подняла голову. Дорожки от слез выглядели печально, но она улыбнулась так искренне, что ее захотелось расцеловать.

— Куда мы пойдем? — спросила она.

— Не знаю, милая. Сначала нам нужно найти место, где отдохнуть, а потом отправимся туда, куда захотим.

— Домой?

Агата едва удержала на лице радушную маску. Она испугалась, что Альвину придется вернуть отцу — что она может дать ей? У них даже крыши над головой нет. При мысли о расставании ее захлестнуло отчаяние.

«Не отдам!» — подумала девушка и сжала руку дочки.

Она не могла ее оставить. Это то же самое, что оказаться замурованным в стену до конца дней: как жить? Да и зачем? Нет, они больше не расстанутся. У Агаты на шее до сих пор висели драгоценности, она может купить скромное жилье, найти работу. В Эсгароте наверняка будет наплыв беженцев, но если остаться там, они с Леголасом могут встретиться.

Девушка погрузилась в мечты и не заметила, как поднялась на вершину, где обнаружила неприятный сюрприз: эльфийских воинов. Блеск их доспехов ослеплял и не давал осмотреться. Агата встала и часто заморгала, выглядывая Трандуила. Она уже представила себя в цепях и пожалела, что не легла отдохнуть у Дейла. Однако время шло, а ей никто не интересовался. Владыки нигде не было видно, как и его оленя, да и воинов оказалось куда меньше, чем показалось изначально. Они усаживали в лодки беженцев, которые ругали их или требовали что-то. По озеру, как листья осенью, уже скользило множество набитых посудин. Одни плыли к Эсгароту, другие огибали его.

Оказавшись у воды, Агата отделилась от толпы и принялась умывать Альвину. Ее царапины оказались несерьезными, а вот собственное плечо вызывало опасения. Девушка мельком взглянула на него и отвернулась, напуганная видом разорванной плоти.

«Скорее всего, придется зашивать» — подумала она и вздрогнула. Даже уколоть палец иголкой больно, а тут…

— Агата.

Услышав собственное имя, она напряглась. Смущало не оно, а голос, который его произнес. Сделав глубокий вдох, девушка обернулась и увидела Леголаса. Он медленно приближался, красивый, близкий, в таком привычном коричневом костюме. Щеки вспыхнули от стыда, и она отвернулась. Радость от встречи перемешалась с ужасом — что теперь будет? Она не хотела видеть ненависть в его глазах, что угодно, только не это!

Агата кожей чувствовала, как эльф подходит все ближе. Но они не могли выяснять отношения при Альвине.

— Милая, подожди меня здесь, я поговорю вон с тем господином.

— Нет!

Малышка вцепилась в юбку и замотала головой.

— Мы будем рядом, и ты сможешь меня видеть. Ты ведь уже большая и можешь остаться одна.

С трудом освободившись от цепких пальчиков, девушка выпрямилась и направилась к Леголасу. Она не решалась поднять глаза, просто рассматривала свои ноги и остановилась, увидев носки чужих сапог.

— Что с тобой? — резко спросил он.

От неожиданности Агата вскинула голову и поняла, что эльф смотрел на ее плечо.

— Нам еще повезло.

— Нужно зашить, — вздохнул Леголас, напоминая об иголках и боли, — у нас здесь есть лекарь, в Эсгароте они все будут заняты.

— Спасибо.

Наступило молчание, во время которого оба избегали смотреть друг на друга.

— Вижу, ты нашла дочь, — наконец, сказал эльф и кивнул на Альвину.

— Ты читал мое письмо?..

Агата осеклась, чувствуя себя глупо. Конечно, он его читал, раз знал про дочь.

Он кивнул, и снова повисла давящая тишина. Девушка ждала хоть чего-нибудь, любых слов, показывающих, что ему не все равно, что не все потеряно.

— Леголас, прошу тебя… — сказала она, лишь бы прекратить ожидание, — пойми, она же моя дочь. Я люблю ее так, что…

Не было слов, чтобы описать слепую и всепоглощающую любовь. Она копилась годами и умножилась, когда Альвина снова оказалась рядом. Трандуил понял бы…

Только сейчас Агата осознала, что почти не думала о Владыке прошедшие дни. Теперь его образ не вызывал былых эмоций. Он мерк в сравнении с его сыном, которого нужно было потерять, чтобы понять это. Девушка не знала, как и когда ее чувства изменились. Возможно, они и вовсе не менялись, но царивший вокруг хаос все перемешал.

— А меня ты совсем не любишь? — обиженно спросил Леголас.

— Не говори так…

— Тогда почему ты не пришла ко мне? Почему сбежала?

Он повысил голос, и сердце затрепетало: ему не все равно.

— А если бы спасение моей дочери грозило окончательно испортить отношения с Трором? У вас и так все непросто. Он мог заявить, что у него ее нет, и что тогда? Ты бы влез в Эребор, рискуя получить обвинение в воровстве или еще чем-нибудь? Очернил бы свой народ и имя отца?