Паутина

Птицы с пестрым оперением и разноцветные бабочки порхали между ветвями деревьев. На стеблях трав сидели странные большие насекомые, загадочно шевелящие длинными усами. Низко свисающие лианы были обжиты ящерицами и змеями, некоторые достигали внушительных размеров. Биолог, как обычно, всех успокоил, заявив, что опасаться нужно не крупных рептилий, что выставляют себя напоказ, а мелких, которые незаметно скользят в траве. После чего какое-то время все следовавшие за ним старательно смотрели себе под ноги. Верхние ярусы лиан были обжиты мелкими хвостатыми обезьянами и свисающими, как плюшевые куклы в витринах магазинов, ленивцами, чей размеренный и неприхотливый образ жизни полностью оправдывал их название. Гвалт в кронах деревьев стоял неумолчный. Казалось, все обитатели сельвы собрались сюда, чтобы обсудить какой-то животрепещущий вопрос. Но в ходе дебатов возникла свара, быстро переросшая в яростную перепалку, когда ругаются все со всеми, уже и не помня толком, из-за чего все началось.

Брейгель шел впереди Осипова. На левом плече у него висела сумка, на правом лежал десятимиллиметровый «Хеклер и Кох 416», который фламандец держал за рукоятку. Места вокруг чужие, незнакомые, и стрелок был начеку. Вот только его коротко остриженный затылок то и дело склонялся от одного плеча к другому. Как будто фламандец уклонялся от летящих в него вишневых косточек. Осипову такое поведение казалось странным, но он полагал, что будет неделикатно вот просто так взять да и спросить у стрелка, что его беспокоит.

В конце концов Брейгель сам обернулся. Бросив на ученого быстрый взгляд через плечо, стрелок многозначительно двинул бровями. Как будто хотел о чем-то напомнить. Осипов непонимающе вскинул брови.

– У тебя все в порядке? – снова обернувшись, тихо спросил Брейгель.

– Да… Вроде бы. – Осипова, признаться, удивил такой вопрос. – А что?

Брейгель чуть замедлил шаг, чтобы дать Орсону уйти немного вперед.

«Ты ничего не слышишь?» – подумал, обращаясь к Осипову, стрелок.

Осипов указал рукой вверх, полагая, что фламандец имеет в виду птичий гомон.

– Нет, – поморщившись, коротко взмахнул свободной рукой Брейгель.

И быстро кивнул на Орсона:

– Док без остановки читает мне лекцию по ботанике!

– Почему ты думаешь, что тебе?

– А почему я его слышу?

Осипов поджал губы. Тут Брейгель, пожалуй, был прав. Он мыслей Орсона не слышал.

– И что же в этом плохого?

– Док без устали перечисляет названия всех встречающихся растений и пауков! А некоторым дает краткое описание! Русский, английский и латынь вперемежку! У меня в голове все мысли в кучу! Я не то что думать ни о чем не могу, мне сосредоточиться не удается!

Сделав шаг в сторону, Осипов посмотрел на биолога. Орсон бодро вышагивал впереди, то и дела щелкая затвором фотоаппарата, который не выпускал из рук, так же как Брейгель – автомат. Похоже, он был увлечен своим делом. Причем настолько, что не контролировал поток своих мыслей.

– Не думаю, что он это нарочно.

– А хоть бы и так – мне-то что делать?

– Ну… Хочешь, давай поменяемся местами.

– Нет, так нельзя, – мотнул головой Брейгель.

– Тогда попроси Криса думать потише.

– Как это, потише думать?

– Не так эмоционально.

– Думаешь?

– Нет, это он думает.

– А?.. – Мысль Брейгеля оборвалась, не успев начаться.

– Что?

– Мне к нему мысленно обратиться?

– А как тебе удобнее?

Брейгель крутанул головой и, прибавив шаг, быстро догнал Орсона:

– Док…

– Да? – тут же обернулся Орсон.

Лицо у него было счастливое и доброжелательное, как никогда.

Видимо, это и послужило причиной того, что Брейгель не решился высказать ему свои претензии.

– А что это за змея? – фламандец кивнул в сторону от тропы, по которой они шли.

Осипову показалось, что сделал он это наудачу, надеясь, что какая-нибудь змея, ну, или другая рептилия непременно окажется в нужном месте.

– Где? – тут же повернулся в указанную сторону Орсон.

– Вон там, – Брейгель указал рукой. – На лиане.

– О! – радостно улыбнулся биолог. – Это замечательный представитель семейства земляных удавов, так называемый Tropidophis battersbyi…

Брейгель обреченно посмотрел на Осипова. Но ничего не сказал. И даже не подумал.

Первый признак цивилизации они встретили часа через три. И это был очень яркий, бросающийся в глаза признак. На сломанный сук был надет ярко-красный пакет из-под чипсов. Брейгель провел пальцем по внутреннему краю пакета, потом понюхал его.