Паутина из шрамов

Я знал, что она любила меня, но боялась зайти слишком далеко с этой любовью. В одиннадцатом классе, я с ума сходил от желания заняться с ней любовью. У меня были различные сексуальные опыты, но ни один из них не был основан на настоящей любви. Я знал, как клёво было трахаться, но тогда был шанс сделать это всё по-настоящему. Я пытался уговорить её спать со мной, но она не соглашалась: «Нет. Дай мне время. Есть проблема предохранения». Она продолжала откладывать это, и всё переросло в постоянное: «Ты ещё не готова?». Тем временем она удовлетворяла меня рукой, и в этом она была великолепна, но я хотел держать эту девушку в руках и быть внутри неё.

Это сводило меня с ума. Она была моим миром. Я обожал её. Я бы сделал для неё всё. Но она не сдавалась. После семи месяцев отношений мы пошли на свидание, я надел свои лучшие вещи и уложил волосы так хорошо, как только мог. В итоге мы пошли ко мне в комнату без намерения чем-либо заниматься и стали целоваться. Мы разделись и находились в атмосфере любви, света и тепла, весь остальной мир исчез. Это было лучшее, о чём я мог мечтать, это было то, чего я искал, любовь, смешанная с экстазом секса.

С тех пор, когда мы с Хайей начали регулярные сексуальные отношения, я был счастливее, чем когда-либо. Я хотел заниматься с ней сексом весь день и всю ночь, каждый день и каждую ночь. Если я некоторое время её не видел, всё, о чём я мог думать, это о том, чтобы быть с ней. Когда я ездил в Мичиган, я не мог дождаться, чтобы снова увидеть её. Каждая песня, которую я слушал, была о ней. У нас были наши особенные песни: Heroes Дэвида Боуи и Here, There and Everywhere The Beatles.

Мой выпускной год в Фэйрфэкс изобиловал противоречиями. Я и мои друзья были настоящими изгоями, живущими по своим собственным моральным принципам, одним из которых был «Ты должен украсть свою еду». Майк и я разработали метод воровства еды, который оставался непобедимым около двух лет, до тех пор, пока в супермаркетах, наконец, его раскрыли. Я шёл туда и наполнял маленькую красную корзину лучшей провизией, которую они предлагали: свежее филе, лобстеры, коньяк, всё в этом духе. Затем я шёл со своей корзиной к стойке с журналами, который прилегал к выходу. Я выбирал журнал и ставил корзину на пол. Пока я просматривал журнал, я незаметно двигал корзину под хромированными воротами выхода. Затем Майк, который ждал снаружи, заглядывал внутрь, хватал корзину и выходил прямо в дверь. Вскоре у нас появилась восьмифутовая горка пустых красных корзин за моим домом, говорившая о том, что мы могли прокормить себя в своём стиле.

Мы также пользовались нашим давно проверенным и надёжным методом кражи выпивки «Бутылка в штанах». Однажды я даже повысил планку и украл пару лыж. Я пошёл в заднюю часть спортивного магазина и спросил:

— Какие здесь самые лучшие лыжи моего размера?

Продавец сказал:

— Ну, вот эти гоночные лыжи.

Я дождался, когда он уйдёт, взял лыжи и вышел прямо во входную дверь. Я решил, что, если смело пройду мимо кассира, они подумают: «Он взял то, за что уже заплатил, потому что он не останавливается».

В некотором отношении наши антисоциальные выпады поддерживались музыкой, которую мы слушали. Когда я начал учиться в Фэйрфэкс в 1977 году, панк-рок только начал проявлять себя в Лос-Анджелесе. Но это была крошечная субкультура. А Блэки, в свою очередь, был в центре новой музыкальной сцены. Он был одним из первых, кто регулярно посещал панк-рок клуб Маска, который находился на Голливудском бульваре. Когда панк-рок группы из Нью-Йорка приезжали в город, они играли в клубе «Whiskey», а мы с Блэки всё время крутились в мотеле Тропикана, захудалом старомодном классическом рае на бульваре Санта Моника. Там останавливались группы, и проходили вечеринки после концертов. В то время моим любимым альбомом была первая пластинка Blondie. Каждая из тех песен несмываемо отпечаталась на моей душе, и я был без памяти влюблён в Дэбору Гари.

Поэтому когда Blondie приехали к нам в город, мы направились на вечеринку в Тропикану. У них был люкс, и Дебби была в первой комнате. Мы начали разговаривать, и я был сражён, полностью растаял. В этом бредовом состоянии я думал: «Это единственный в жизни шанс. Ты, возможно, больше никогда не увидишь эту женщину. Давай, лучше делай что-нибудь». С полной серьёзностью я сказал:

— Я знаю, что мы совсем немного знакомы, но ты выйдешь за меня замуж?.

Она улыбнулась и сказала:

— Как мило, что ты спросил об этом. Я думаю, ты отличный парень. Но я не знаю, в курсе ли ты, что этот гитарист, с которым я играла сегодня вечером, и который сейчас в спальне…ну, это мой муж. Мы очень счастливы в браке, и в моей жизни на самом деле больше нет места для другого мужчины.

Я был сокрушён.