Паутина. Книга первая «Геныч»

— Ну вот видишь, не такие они и страшные. Возвращайся домой и спокойно живи дальше! Теперь у тебя начнется совсем другая жизнь, уж поверь моему слову. А эти шакалы, — он указал глазами на лежавших, — тебя больше не побеспокоят! Оставь нас, мне еще надо у них кое-что спросить.

Вероника ушла, а он огляделся вокруг, фиксируя мельчайшие детали. Он один помнил, как все здесь происходило! В данный момент это был уже не Геннадий Будников, несколько минут назад получивший пулю в голову. Когда он падал, чип, находящийся в его теле, уже взял управление над его сознанием и повернул ход истории. Теперь это был не человек, а робот! Совершенная машина, лишенная эмоций, работающая до тех пор, пока не будет решена поставленная задача...

Геныч привел в чувство Кобчанского. Спросил, глядя прямо ему в глаза:

— Вы зачем ходили на заимку?

— Кобчанский сплюнул на пол.

— Да пошел ты!..

— Зря ты так! — сочувственно сказал Геныч. — Ответить все равно придется! Ты же очень боишься боли... Чувствуешь, как она расползается по всему телу? Она становится все сильнее, её невозможно остановить!

Кобчанский с ужасом глядел на Геныча — он уже начинал все это ощущать.

— Прекрати! — захрипел он.

— Не могу! Только ты сам можешь эту боль успокоить. Если начнешь говорить правду.

— Я все скажу. Только прекрати!..

— Говори!

— Это была разведка. Мы планировали в конце сезона забрать всю добычу. А пока нужно было найти эту заимку и пометить маршрут. Поэтому, когда Зайцевы вернулись домой на праздники, мы пошли по их лыжне... Мать твою!.. Как больно! Ну прекрати, я умоляю тебя!..

— А ты не тяни кота за хвост! Почему я должен все вытаскивать из тебя клещами? Рассказывай по-порядку: Кто вас надоумил? Каким образом думали забрать у охотников шкурки? Все четко и быстро о своем плане! Тогда боль тебя и отпустит.

Под столом зашевелился Корень, выплевывая наружу слюну, сдобренную отборным матом. Геныч отправил его в очередной нокаут... Снова обратился к Кобчанскому:

— Продолжай!

И Кобчанский рассказал все.

Идея ограбить охотников пришла в голову Толику Устюжанову. Ему постоянно что-то приходит в голову! А тут он узнал, что в доме напротив живет Петр Зайцев, самый известный в округе промысловик. Каждый раз, приезжая в деревню, Толик с завистью смотрел на этот дом из окна. Было ясно — там живут очень состоятельные люди. Но только в этот раз он всерьез заинтересовался его владельцами.

— Так ты говоришь, промысловик? — спросил он бабку. — А чем он промышляет?

— Соболями! Чем же еще! — ответила она. — В нашей артели каждая вторая шубка сшита из его соболей. Ты хотя бы знаешь, сколько стоит такая шубка?!

Толик знал. Прикинув в уме, он начал понимать, какие деньги проходят мимо! Своими соображениями он поделился с Кобчиком. Теперь пришла пора задуматься и Кобчику. Тот сразу понял: ему это дело самому не провернуть. Толик не в счет! Его можно использовать только как промокашку. Не более того!.. Использовать и выбросить! Что касалось дела, здесь требовались серьезные люди. Такие, как Серый, с которым он сидел в одной колонии. Серый был старше и опытнее, его эта тема должна заинтересовать. Кобчик написал Серому письмо.

Тот откликнулся быстро. А вскоре и сам приехал в Зареченск вдвоем с корешем. Предложение было заманчивым. Здесь, в этом дремучем краю, люди были совсем не пуганы. Потому и вели себя крайне беспечно... Да какие это люди?.. Фраера!.. Таких обчистить сам бог велел!..

Толика они заставили собирать информацию о семействе Зайцевых. Выяснилось, что Петр Герасимович имеет в тайге свою заимку, где вместе с сыновьями и добывает соболя. Серый решил — брать их нужно там, на заимке, когда шкурок будет достаточное количество. Оставалось только выяснить, где эта заимка, и подгадать время для налета...

Геныч слушал внимательно. Когда Кобчанский закончил, он заметил:

— Ты забыл рассказать, что вы планировали сделать с охотниками.

Кобчанский развел руками.

— Это и так понятно! Мы хотели сорвать куш и исчезнуть из этих мест навсегда. Свидетелей в таких случаях не оставляют.

— Ты труп! — сказал очнувшийся Серый. — Никогда не думал, что ты такой болтун! — его рука что-то лихорадочно искала вокруг себя.

— Ты не это ищешь? — спросил Геныч, показывая пистолет. Напрасно. Он тебе больше не понадобится.

— Это почему же?

— Потому-что твоя правая рука больше не работает. А левой ты стрелять не можешь. Неужели ты сам этого не чувствуешь?

Серый с ужасом начал понимать, что левая рука, которой он шарил по полу, плохо его слушается. Пальцы почти не сгибаются, координация никудышная. А правую руку он вообще не чувствует!

— А еще, — продолжал Геныч, — ты никогда больше не сможешь быть с женщиной. Ты будешь с трудом передвигаться на своих больных ногах и мочиться в штаны. Единственное, что ты еще сможешь, это кое-как держать в левой руке ложку.

— Что ты со мной сделал? — спросил Серый. Он своим ограниченным умом уже осознал: этот страшный человек, который появился невесть откуда, говорит правду!