Паутина лунного света, 2009

Пользоваться главным входом на глазах у охранника было глупо. Обходя дом, Аня обнаружила, что позади имеется еще одна дверь, которой пользовалась прислуга, работающая на хозяйской половине. Дверь, естественно, была заперта, но Анна воспользовалась тем, что верхняя половина состояла из застекленных квадратиков, достаточно больших, чтобы просунуть руку. Правда, пришлось сначала разбить стекло, что Анна сделала, использовав прихваченное заранее махровое полотенце, чтобы не порезаться. Звон стекла услышать было некому, охранник, занятый своим пивом, был далеко, а все остальные в данный момент отбыли на кладбище. Нашарив задвижку, Анна отодвинула ее и вошла внутрь, тщательно заперев за собой дверь. Она не боялась, что ее вандализм будет обнаружен. В конце концов, спросят с охранника, а он, по ее мнению, заслужил хорошую трепку.

Войдя внутрь, Анна очутилась под лестницей. Здесь было несколько дверей, но все они были заперты. Она предположила, что все это – подсобные помещения, которые вряд ли представляют для нее интерес. Поднявшись до второго этажа, Анна немного помедлила, но начала подниматься выше. О втором этаже она имела хотя бы приблизительное представление с прошлого раза, а вот третий практически не видела. Коридор можно не считать – они на всех трех этажах одинаковые. Анна помнила, где расположена комната, в которой накануне Голем запирал Джалу, и свои сегодняшние изыскания решила начать именно с нее. Вскоре она убедилась, что хотя комната и оказалась спальней Джалы, но раджпутским ковром здесь даже не пахло. Затем Анна прошла к двери, которая, как оказалось, вела в большую ванную комнату, общую со второй спальней, принадлежащей Гиршману. Комната хозяина также не принесла ничего нового. Ковров тут вообще не было, пол покрывал наборный паркет, рисунок которого, по ее предположениям, дизайнеры стибрили из интерьера какого-то дворца. Из этой спальни она опять вышла в коридор, но только для того, чтобы нырнуть в соседнюю комнату. Это оказалась галерея, назначение которой Анна определить затруднялась. Она прошла мимо высоких арочных окон в глубоких нишах и, миновав несколько помещений, плавно переходящих одно в другое, уперлась в солидную дубовую дверь. За ней было темно, очевидно, окна были плотно зашторены. Девушка сделала несколько шагов почти на ощупь и уткнулась в тупик. Чертыхнувшись, она повернула обратно и, натыкаясь на мебель, снова вернулась к двери, через которую вошла. Распахнув ее пошире, она уже с порога осмотрела темное помещение и разочарованно вздохнула. Ковра не было и здесь. Теперь предстояло обследовать комнаты, находящиеся на противоположной стороне. Она посетила библиотеку, занимающую чуть ли не половину этажа, кабинет, несколько гостевых комнат, но так и не нашла то, что искала. Следовало опять спуститься на второй этаж и начать все сначала. Чем меньше оставалось необследованных комнат, тем больше Анна впадала в отчаяние. Выходило, что у Налимова оказалась неверная информация. Кажется, раджпутского ковра в доме Гиршмана нет. Возможно, Пивной король все же продал его. Что ж, вольному воля, но ей-то что делать?

Уже почти потеряв надежду, она толкнула предпоследнюю дверь, возле самой лестницы, и очутилась в детской. Комната была роскошной, как и все в доме. Нежно-голубые стены, белая кроватка с балдахином, мягкие игрушки и множество наборов «Лего». Страшным напоминанием о случившемся были бурые пятна, забрызгавшие стену возле кроватки, и белый пушистый ковер. Кровь. Снова кровь! На этот раз – кровь невинного младенца.

На полу, забытая, лежала погремушка в виде ярко раскрашенного попугайчика. Она лежала возле большого отпечатка собачьей лапы такого же бурого цвета, что и пятна на стене. У Анны на глаза навернулись слезы. Какая нелепая, трагическая смерть! Малыш еще ничего не успел увидеть в жизни. Ведь его ожидало все самое лучшее, что только можно купить за деньги, он родился почти принцем, принимая во внимание положение его отца, и именно ему суждено было погибнуть такой страшной смертью. Неужели грехи отца оказались столь тяжелы, что судьба потребовала за их искупление такую суровую плату? Но ведь сын за отца не отвечает! Или? Задумавшись, Анна рассеянно смотрела вокруг. Это была единственная комната, в которой было по-настоящему уютно и по-человечески тепло.