Паутина лжи (СИ)

Губы Елены накрывают мои, и я позволяю ей просунуть язык в свой рот. Юлька, прости, но так надо. Мы целуемся, я стараюсь подавить внутренний протест, и выдать правдоподобные эмоции. Елена начинает тяжело дышать, сползает ко мне на колени, начинает расстёгивать рубашку, но я торможу её.

– Нет, постой.

– Что такое, Дан? Я очень хочу, ты тоже, я так скучала по тебе.

– Нет, я не могу так, Лен. Я хочу разобраться с женой, а потом решать, как жить дальше.

– А что с женой? – холодеет её голос. – Тебе не надоело вытирать сопли этой сумасшедшей?

– Надоело. Но, мне нужно зафиналить нашу историю, а потом бросаться в другую. Вот такой я идиот, – развожу руками.

 М-да, – недовольно поджимает Елена губы, – ты всегда был слишком правильным.

Встаёт с моих колен, отходит, быстро поправляя одежду.

– Наверное, ты права. Но меняться мне уже поздно.

– Что ж, Дан. Даю тебе три дня, – натянуто скрипит её голос. – Больше тянуть решение твоего вопроса я не могу.

– Хорошо, спасибо тебе.

Отлично, три дня – тоже срок. Надеюсь, я успею тебя свалить и вырваться из сплетённой тобой паутины!

Глава 27.

И снова я в машине, и снова мысли взрывают голову. Куда бежать в первую очередь? Бомбить больницу и врачей, попытаться найти и тряхнуть Славика, сосредоточиться на поисках ребёнка или на том, чтобы нейтрализовать Елену?

Понятно, что все эти задачи связаны между собой, но нужно определить главную. К сожалению, раздвоиться я не могу. А значит, вывод очевиден и прост – один я не справлюсь. Мне требуется помощь. Но против Елены не многие захотят идти, если я обращусь к сослуживцам. Нужно метить выше.

Нахожу в телефоне контакт, который не вспоминал очень давно. Возможно, этот номер уже и не актуален. А даже если и актуален, то данный абонент может смело послать меня подальше или вообще не вспомнить. Но… это моя последняя надежда.

Тяжело вздохнув, набираю номер.

Гудки идут, но трубку никто не берёт. Вызов заканчивается, я набираю снова.

Давай, Серёга, бери! – мысленно молю я.

Не помогает. Телефон замолкает, я расстроено замираю.

Устало откидываюсь на сиденье. Походу воевать всё же придётся одному.

Завожу мотор и уже хочу ехать в сторону дома Иваныча, как вдруг телефон вздрагивает входящим.

Серёга!

Тут же отвечаю.

– Слушаю, – звучит в трубке.

– Привет, не узнал? – усмехаюсь.

– Нет, и в угадайки играть мне некогда, – ух, какие нотки стальные появились у моего друга юности.

– Понял. Это Данил Ермолов, помнишь такого?

– Дан, привет. Не ожидал, – меняется его тон на более дружелюбный.

– Да, времени утекло много.

– Как дела?

– Честно, не очень, – выдыхаю я.

– И поэтому ты вспомнил про меня? – усмехается.

– Да, – честно отвечаю. – Думаю, ты моя последняя надежда.

– Не факт, – хмыкает друг. – Я слышал о твоих проблемах на службе. Видишь, ты про меня вспомнил только сейчас, а о тебе помнил всегда.

– Приятно слышать.

– Скажу сразу, помочь тебе смогу едва ли. За тебя крепко взялись.

– Да, это я знаю, но на работу мне уже плевать. Все намного серьёзнее, Серый. Но по телефону рассказать не могу, надо встретиться.

– Что ж, раз надо, подъезжай.

Называет адрес.

Лечу туда. Серёга – ФСБшник, дружили мы с ним ещё в школе, вместе мечтали в полиции служить, а потом судьба раскидала нас, поступили мы в разные вузы, и потом пересеклись только на встрече выпускников лет пять назад.

Сверяю адрес. Я на месте. Тёмный, занюханный бар. Ладно, Серёге виднее.

Вхожу внутрь, замечаю друга за дальним столиком. Изменился, возмужал, подкачался. Одет по гражданке, толстовка, джинсы.

Замечает меня, улыбается, встаёт. Вот, а улыбка у него всё та же, и этот прищур глаз.

Тепло приветствуем друг друга.

– Ну как ты, до генерала ещё далеко? – хлопаю его по плечу.

– Хлопотно это, в генералы лезть, мне и майором неплохо, – усмехается.

– О, майор до сорока, это круть.

– Если бы ты не выделывался перед начальством, тоже уже меня бы догнал.

– Это зависит от начальства…

– Что, не сработались вы с Метелиной? – смотрит с прищуром.

– Да как тебе сказать… Это длинная история. Послушаешь?

– Если только она имеет отношение к делу.

– К сожалению, имеет.

И я начинаю свой рассказ. Говорю максимально откровенно, потому что если Серёга не поможет, то проигрыш мне обеспечен.

Друг слушает с каменным лицом, выдержка у него что надо. Иногда только задаёт уточняющие вопросы, но когда я дохожу до факта, что дочь наша, возможно, жива, даже у него брови ползут вверх.

– Ты уверен? – смотрит поражённо.

– Практически.

– А если нет?

– А если да? – впиваюсь в него отчаянным взглядом. – Ты представь, что мы с Юлькой пережили, Серый. Мы этого ребёнка выстрадали, столько лет неудачных попыток, два выкидыша, и теперь такое. Я дочь своими руками похоронил, понимаешь, вот этими руками в землю закопал, а теперь узнаю, что это, возможно, чужой ребёнок.

– Дан, я понимаю твои чувства, но какие этому есть доказательства? Слова обдолбанной наркоманки, что она что-то там видела? Ты же сам понимаешь, что это бред, на котором обвинение не построишь.