Паутина лжи (СИ)

А через пару минут она возвращается. Внутри у меня всё начинает трепетать, потому что на руках у неё спит моя малышка…

Глава 33.

Я встаю на колени, вытягиваюсь в струнку, видя мою крошку. Она завёрнута в детское одеяльце, и мне видна только её головка в шапочке и вздёрнутый носик, но этого достаточно, чтобы всё в душе перевернулось, затрепетало и потянулось к МОЕЙ дочери.

Я всё ещё с трудом осознаю тот факт, что девочка моя жива. Хотя во мне давно смешались чувства, и Машеньку я уже приняла, как родную. Но теперь эта щемящая нежность усиливается в разы, и отчаяние растёт вместе с ним от страха за мою беспомощную крошку и невозможности защитить её, вырвать из лап этой змеюки.

Дёргаю связанными за спиной руками, всхлипываю от дикого желания прикоснуться к моему ангелочку. От разочарования и страха за ребёнка внутри всё трепещет, пульс стучит в ушах, по щекам бегут слёзы.

– Что? Хочешь подержать? – цинично усмехается Елена.

– Да, – смотрю на неё с отчаянием. – Ты говорила, если я откажусь от Дана, то смогу исчезнуть с ребёнком.

– А ты поверила? – цинично смеётся. – Не-е-ет. Так просто ты не уйдёшь. Считаешь меня полной идиоткой? Отпустить тебя, чтобы потом ты выползла снова в самый неподходящий момент?

– Я клянусь. Я исчезну, и ты никогда меня не увидишь, – начинаю всхлипывать, вижу, как эта ведьма упивается моими страданиями.

Пусть, мне не жалко, лишь бы ребёнку не навредила.

– О, как интересно. И что же ты готова отдать за малявку? – выгибает надменно бровь.

– Всё! Всё что угодно. Что ты хочешь?

– Жизнь! Я хочу твою жизнь! – шипит она.

Я зажмуриваюсь. Нет, умереть мне не страшно, я бы за ребёнка не раздумывая заплатила такую цену, но… Что дальше? Дочь моя попадёт в лапы к этой упырихе? Я не могу позволить, чтобы её воспитывала такая тварь.

– Молчишь? – усмехается Елена. – Страшно?

– Нет, – шепчу обречённо. – Как ты хочешь её забрать? Мою жизнь? Что тебе нужно? Я и так перед тобой на коленях, как на эшафоте стою!

– Хм, дай подумать, – скалиться она. – Сможешь выйти из окна? Или принять яд.

– Лучше яд…, – хриплю я.

– Ты права. Эта идея мне нравится. Но, есть одно маленькое но… Я хочу, чтобы это решение приняла не ты. Дан. Ему придётся выбрать. Кстати, он скоро будет здесь.

У меня появляется слабая надежда, Дан ведь должен что-то придумать?

Время идёт, а я стою, не шевелясь, ожидая приговора. Ног и рук уже не чувствую, всё давно занемело, но я не делаю лишних движений, чтобы не спровоцировать Елену.

А она продолжает издеваться. Садится всё на тот же стул, Машенька копошится в её руках. Раздаётся недовольное кряхтение, вижу взметнувшиеся маленькие ручки. Елена начинает неумело покачивать малышку, нервным движением засовывает ей в ротик соску.

Машенька затихает. Елена смотрит пристально на ребёнка, и на лице её какое-то брезгливое, недовольное выражение.

– Мне кажется, девчонка похожа на тебя! – вдруг вскрикивает она. – Мне это не нравится! – начинает нервно расхаживать взад-вперёд. – Она должна быть похожей на Дана! Это должна быть наша с ним дочь! Я не хочу, чтобы она напоминала ему о тебе!

Я с ужасом смотрю на эту ненормальную и чувствую, что в её голове роится что-то больное. И сердце колотится от страха за Машеньку.

– Дети меняются, – отвечаю дрожащим голосом. – У Машеньки голубые глаза и бровки как у Дана.

– Думаешь? – останавливается Елена, рассматривая лицо малышки. – Да, может, ты и права. Но имя я ей придумаю нормальное. Что это за Машенька, – кривится брезгливо. – Наша с Даном дочь будет вся в маму, да, малышка. И назовём мы её как мою бабку – Эльвира. Бабка у меня была сильной ведьмой, это она мне предсказала, что мужем моим будет мужчина в погонах, похожий на моего отца. А Дан его копия! Бабка моя никогда не ошибалась! Она предсказала, что путь будет сложным, но результат неизменно придёт!

Меня всё больше трясёт от этих бредней. И хочется вырвать крошку из рук ненормальной, но сейчас я могу только смотреть и стараться не злить сумасшедшую. Машенька выплёвывает соску и кряхтит, начинает плакать.

У меня сердце невыносимо ноет. Господи, сколько можно мучить ребёнка. И злость поднимается на эту тварь, особенно когда я вижу, как неумело, с психом она трясёт ребёнка.

– Дай мне её, пожалуйста, – прошу я. – Её покормить нужно и подгузник поменять.

– Подгузник? – кривится Елена. – Ничего, потерпит.

Уходит, возвращается с бутылочкой водички. Малышка жадно сосёт. Точно голодная.

И тут мы слышим за окном звук подъехавшей машины.

– Ну вот, папочка приехал, – ласково говорит Елена, глядя на малышку, но от этого тона у меня душа леденеет ещё сильнее. Слишком он неестественный и обманчивый.

– Ну что, наступает час икс! – оскаливается больной улыбкой Елена.

Я немею от ужаса, когда она достаёт из кармана складной нож, щёлкает кнопкой, выскакивает длинное, острое лезвие.

– Ч-что ты делаешь? – срывается у меня голос.

– Тихо! – рявкает Елена.

В комнату входит взорванный Дан с поднятыми вверх руками, следом за ним идёт незнакомый мне мужчина с пистолетом в руках. Дан у него на прицеле.