Паутина Шарлотты

— Конечно, — ответила Шарлотта. — Ты знаменитый поросенок. Кроме того, ты в самом деле прекрасный поросенок. Завтра ты, наверное, получишь приз. О тебе узнает весь мир. Зукерман будет счастлив и горд, что он хозяин такого поросенка. Тебе нечего бояться, Уилбер, и не о чем беспокоиться. Быть может, ты будешь жить вечно, кто знает. А сейчас ложись спать.

Некоторое время стояла полная тишина. Потом раздался голос Уилбера.

— Что ты там делаешь, Шарлотта?

— Да так, кое-что, — ответила она, — чем занимаюсь обычно.

— Что-нибудь для меня? — поинтересовался Уилбер.

— Нет, — ответила Шарлотта, — на сей раз это кое-что для меня.

— Ой, а что это? — Уилберу стало ужасно любопытно.

— Утром скажу, — ответила Шарлотта. — Когда в небе появится первый солнечный луч, когда зачирикают воробьи, коровы начнут греметь привязью, прокукарекает петух и погаснут звезды, когда, шелестя шинами, по шоссе пронесутся первые автомобили, ты посмотришь наверх, и я тебе кое-что покажу. Я покажу тебе мой шедевр.

Она еще договаривала последние слова, а Уилбер уже спал. Шарлотта прислушалась к его сонному дыханию и поняла, что он крепко спит, зарывшись в солому.

Вдали от ярмарки, в доме Эраблов мужчины сидели в кухне за столом, ели консервированные персики и обсуждали события минувшего дня. Эйвери уже ушел наверх, улегся и заснул. Миссис Эрабл укутывала Ферн одеялом.

— Понравилось тебе на ярмарке? — спросила она, целуя дочь.

Ферн кивнула.

— Мне так понравилось, мама, никогда в жизни не было так здорово.

— Ну что ж, — сказала миссис Эрабл, — вот и чудесно.

19. Яичный мешочек

На следующее утро, когда в небе появился первый луч света, когда на деревьях зачирикали воробьи, когда коровы загремели железной привязью, когда прокричал петух, а по шоссе прошелестели колеса первых автомобилей, Уилбер проснулся и стал искать глазами Шарлотту. Он обнаружил ее наверху, в заднем углу под навесом. Она сидела притихшая, широко растопырив все восемь ног. Уилберу показалось, что за ночь она несколько уменьшилась. Рядом с ней прилепленный к потолку виднелся какой-то странный предмет. По виду он напоминал мешочек или кокон. Он был персикового цвета и похож на съедобную сладкую вату.

— Ты нё спишь, Шарлотта? — тихонько позвал Уилбер.

— Нет, — раздалось в ответ.

— Что это за штука там у тебя такая красивая? Ты ее сама сделал?

— Да, я ее сделала сама, — слабым голосом проговорила Шарлотта.

— Это игрушка? Ею можно поиграть?

— Поиграть? Да, пожалуй, нет. Это мой яичный мешочек, мой шедевр.

— Я не знаю, что такое шедевр, — признался Уилбер.

— Это французское слово, — объяснила Шарлотта. — Оно означает «великое произведение». Этот яичный мешочек — мое великое произведение, самое прекрасное, что я когда-либо создала.

— А что в этом мешочке? — спросил Уилбер. — Яйца?

— Пятьсот четырнадцать штук, — отвечала Шарлотта.

— Пятьсот четырнадцать? — изумился Уилбер. — Правда?

— Чистая правда. Я их пересчитала. Я начала пересчитывать, ну и досчитала до конца, так, чтоб голову чем-нибудь занять.

— Ужасно красивый мешочек, — голос Уилбера просто звенел от счастья, как будто яичный мешок был его собственным творением.

— Да, хорошенький, — ответила Шарлотта, поглаживая мешочек двумя передними лапками. — По крайней мере, прочный, это я гарантирую. Я его изготовила из самого плотного материала. Кроме того, он водонепроницаемый. Так что яйцам будет тепло и сухо.

— Шарлотта, — мечтательно, проговорил Уилбер, — так что же, у тебя будет пятьсот четырнадцать детей?

— Если все будет в порядке, то да. Но они появятся не раньше следующей весны, — в Шарлоттином голосе Уилберу послышалась печаль.

— Почему ты такая грустная? Я думал, ты рада.

— Не обращай внимания, — ответила Шарлотта. — Просто я уже не та, что прежде. Пожалуй, я грущу оттого, что никогда не увижу своих детей.

— Почему это ты не увидишь своих детей? Обязательно увидишь. Мы все их увидим. Представляешь, как будет здорово, когда наступит весна и по всему амбару разбегутся пятьсот четырнадцать паучат. У гусыни появятся новые гусята, у овец — новые ягнята…

— Может, и так, — тихо промолвила Шарлотта. — И все-таки у меня такое предчувствие, что не суждено мне увидеть плоды моих вчерашних трудов. Я совсем скверно себя чувствую. Уж если говорить правду, судя по всему, я скоро угасну.

Уилбер не понял, что значит «угасну», и хотя ему не хотелось надоедать Шарлотте вопросами, но он был так встревожен, что не мог не спросить:

— Что такое «угасну»?

— Ну, это значит, что близится мой конец, возраст дает себя знать. Я ведь не молода, Уилбер. Но мне бы не хотелось, чтобы ты из-за меня беспокоился. Сегодня у тебя важный день. Посмотри-ка на паутину, правда же, сейчас, в капельках росы, она видна особенно хорошо?

Никогда Шарлоттина паутина не была так прекрасна, как в это утро. Каждое вололоконце было усыпано блестящими капельками росы, каждое отчетливо проступало в лучах восходящего солнца. Узор был продуман и выполнен с безупречной точностью. Через час-другой нахлынет толпа посетителей, все будут восхищенно читать надпись, глазеть на Уилбера и дивиться чуду.