Паутина судьбы

Приятели шли, оживленно разговаривая. Колосков все время хотел насмешить Валерьяна Александровича старыми анекдотами. Но тот лишь устало улыбался и поддакивал, чтобы не обидеть анекдотиста.

Они прошли приблизительно половину пути до станции метро «Арбатская». Внезапно из двух одновременно затормозивших машин выскочили люди и бросились к благодушествующим собеседникам. Морхинин не успел сосчитать: шесть?.. «Это за мной… Конец», – подумал писатель и сделал шаг в сторону от Колоскова, словно готовя себя к задержанию.

Однако люди, одетые в гражданское, грубо его оттолкнули. Они схватили майора. Двоих тот точными ударами тут же послал на притоптанный снег тротуара. Но остальные навалились скопом, и Роман Петрович протащил их на себе под аккомпанемент матерного красноречия несколько шагов.

– Стойте! – закричал своим звучным голосом Валерьян. – Это русский боевой офицер! Майор! Трижды награжденный, дважды раненный в Чечне…

– А сейчас преступник, – повернув к Морхинину красное злое лицо, прохрипел один из нападавших. – «Скинов» учит боевым единоборствам…

– Каких «скинов»? – стараясь протиснуться сквозь сцепившуюся с Колосковым, сопящую гурьбу, возразил Морхинин. – Он работает инструктором в фитнес-клубе «Ромеро»… Милиция! На помощь!

– Ну мы-то поважнее твоей милиции, – опять прохрипел краснолицый и вдруг сильно ударил Морхинина кулаком по корпусу, по сломанному в vip-поселке, плохо сросшемуся ребру.

Скорчившись от острой боли, Морхинин упал и получил еще удар ногой в живот. Валерьян видел, как напавшие разбили лицо Колоскову. Хлынула кровь, но майор еще сопротивлялся, бодаясь головой и лягаясь изо всех сил. Наконец его повалили и, заломив руки за спину, надели наручники.

– Взяли? – свирепо спросил кого-то пожилой в дубленке и ондатровой ушанке. – Отправляйте.

– В управление? – уточнил краснолицый.

– Да, в управление. А этот кто такой? – он указал на лежавшего Морхинина.

– По поводу другого предписания не имеем.

– Живой?

– Так точно, живой.

– Ну, тогда поехали.

Прохожие, приостанавливаясь, наблюдали сцену задержания. Какой-то человек с лицом восточного типа присел около Морхинина:

– Вам больно? Вызывать «скорая помощь»! Может быть, дать нитро?

Присевший повернулся к другому, похожему на него, но в тем но-красной чалме и кожаной куртке. Тот заговорил на незнакомом языке. Морхинин уже пришел в себя и, скрипя зубами, старался встать.

– Не нужно «скорую помощь»!

– Надо взять авто, ехать свой дом.

Морхинин вспомнил, что у него почти не осталось денег. Потратил на цветы и торт. «Держись, Валерьян, не скисай. Обязательно доберись до дому. Тася поможет. Не помирай, писатель самого читающего народа». Насмешка над самим собой заставила его внутренне собраться.

Оба восточных человека помогли Морхинину удержаться на ногах.

– Авто, авто… – повторяли они, наклонив к нему смуглые лица.

– Well, very good, gentlmens. I go to home. Thank you very much.[12]

– No, taxi, – сказал тот, который очень красиво смотрелся в чалме. Он поднял и подал Морхинину его шапку.

– Ничего. Я еду на… метрополитене.

Они довели его до «Арбатской».

– Вам здоровие, – сказал старший.

Морхинин благодарил и попытался узнать их национальность.

– Хинди. Из Дели ехали на Москва.

«Индусы помогли. Далекие смуглокожие люди. Один немного говорит по-русски. Наши не помогли», – анализировал происшедшее с ним Валерьян Александрович.

В полночь он добрался до своей комнаты.

– Тасенька, меня избили бандиты.

– От тебя пахнет водкой и женскими духами.

– Я был в гостях у одного бывшего военного.

– Он душится, как дама в театральной ложе?

– Духи его двоюродной сестры. Это редактор, которая помогла мне когда-то найти и издать мою вещь. Я тебе рассказывал.

– Не помню, – Тася обиженно посмотрела в сторону.

Она молча страдала, испытывая банальную женскую ревность. Ведь она внутренне жила только его интересами, его писательской жизнью. Ей приходилось буквально разрываться между пьяницей сыном и любимым человеком, брак с которым так и не был оформлен. Она держалась сейчас подчеркнуто сурово, словно оставляя за собой право выражать несправедливую обиду.

– Ты мне не веришь? – простонал Морхинин, пытаясь самостоятельно снять костюм и рубашку.

Тася посмотрела на него еще раз внимательно.

– Боже мой! Валя, что с тобой? Скорее «скорую»! – невольно скаламбурила она, почти плача от досады и жалости.

Когда сняли рубашку и белье, она увидела на теле Морхинина громадный кровоподтек.

– У тебя жуткая гематома там, где был перелом…

– Не надо «скорую», – сказал Морхинин. – Мне надо позвонить сестре Романа Петровича. Его скрутили и увезли в наручниках.

Тася бросилась искать мазь. Позвала соседку Татьяну Васильевну. Вдвоем они наложили компресс.

– Но тебе нужен покой и обезболивающее.

– Это человек, который спас меня в прошлый раз.

Вошел сосед, тот, что научил Тасю работать на компьютере.

– Ого, что это с вами, Валерьян?

– Не то бандиты, не то менты. Нет, скорее какие-то спецсотрудники. Вроде ОМОНа, но в гражданском.

– ФСБ? – спросил молодой сосед, хмурясь. – Что им от вас нужно?