Паутина свободы

Город бурлил уже несколько суток. Толпа демонстрантов перемещалась по улицам и площадям центра, по вечерам разбухая до угрожающих размеров, а к исходу ночи съёживаясь до нескольких сот существ. Над головами митингующих реяли разноцветные флаги и транспаранты с лозунгами. Как только митинг останавливался на одной из площадей или широком участке улицы, где-то моментально возникала импровизированная трибуна, и с неё начинали один за другим выступать ораторы. Примерно половину собравшихся составляли представители вида иториан, однако, среди выступающих они составляли меньшинство. Дело в том, что их необычную стереофоническую речь не понимали представители других видов, а звуки общегалактического языка парные иторианские рты воспроизвести не могли. Некоторые выходили из положения так: записывали речь на деку, а затем её зачитывал с трибуны на базик один из ведущих – рогатый икточи или красотка-наутоланка. Сам автор в это время стоял на ступеньку ниже и в паузах подбадривал демонстрантов короткими лозунгами. Причиной для столь длительных и неутихающих протестов послужил возмутительный факт – повышение налогов. С другой стороны, если разобраться как следует, причина превращалась в обыкновенный повод. Дело в том, что чуть меньше года назад механические заводы Такобо получили колоссальный заказ на насосные агрегаты для космических кораблей. На заводах резко увеличились зарплаты, появились новые рабочие места. Оценив финансовое состояние планеты, губернатор сектора распорядился повысить жалование коммунальным работникам, учителям и медикам, но одновременно отменил налоговые льготы. Несмотря на то, что в результате на руках у населения оставалось больше кредитов, чем до реформы, начались протесты. Сперва пикеты и короткие митинги, переросшие затем в митинг круглосуточный. Какие-то неравнодушные граждане немедленно принялись помогать протестующим, привозили воду, продукты, топливо. Прохладными ночами участники митинга грелись у импровизированных костров, сделанных из пермакритовых цветочных ваз. Делались они элементарно: растения выбрасывались, ваза наполнялась топливом из пересушенного болотного грунта и поджигалась. В общем, за неделю стихийные, вроде бы, протесты приобрели все признаки хорошо организованных.

На худенькую старушку в брючном костюме из недорогого материала и большом платке-накидке, обшитом по контуру геометрическими символами, никто не обращал внимания. Она не принимала участия в событиях, просто появлялась то тут, то там, смотрела, слушала. Чем дольше она наблюдала, тем печальнее становилось её лицо. В какой-то момент, отдалившись от митингующих, старушка свернула в технический проезд между домами, укрылась за сваленной там старой рухлядью – поломанной мебелью, вышедшими из строя бытовыми приборами – включила небольшой комлинк. В клубящемся облачке над линзой голопроектора не появилось изображения её собеседника, однако, на том конце линии её могли видеть.

— Ребятки, здесь затевается что-то серьёзное, — сказала старушка. — С улиц пропали все полицейские, хотя их никто не обижал. Остались только «белые», но их немного.

— Разумеется, — ответили ей. — У губернатора всего четыре батальона, выводить в оцепление их все он не станет. А как ведёт себя толпа?

— Абсолютно мирно. Ну, ночью опять вазы жгли, грелись, а так очень спокойные все.

— Понятно, — произнёс другой голос, женский. — Я не бог весть какая провидица, но могу сказать, что будет дальше. Штурмари начнут постепенно отходить, не вступая в жёсткий контакт с толпой, и в конце концов митингующие прорвутся в правительственные здания.

— Думаете, всё расписано заранее? — усомнилась старушка.

— Вы и сами уже это поняли, только не хотите себе признаться, — ответил мужчина.

— Прошу Вас, — подхватила женщина, — как только они начнут входить в здания, подайте сигнал и уходите в космопорт. Долго держать корабль мы не сможем. Хорошо?

— Как скажете, деточка, Вам виднее…