Паутина удачи

Я остановилась возле старой яблони, обняла шершавый ствол, много раз изогнутый, толстый, с крупным дуплом. Сёма нашел Екатерину Федоровну. Он спас ее так, как могла бы спасти я, птица. Он просто хороший человек: оказался рядом, увидел, понял и помог. Мне надо, пожалуй, гораздо меньше. Мне ведь не обязательно быть рядом. Кажется.

Я закрыла глаза и стала слушать, не прорвет ли тишину криком отчаяние. Чужое черное отчаяние. Похожее на то, которое едва не утащило меня на дно болота, когда маг сказал: «Твоя удача умерла»…

Под прикрытыми веками медленно и жутко копился мрак. Чье-то болото жаждало заполучить новую жертву. И знаете, оно было огромно. Гнилое болото, в его недрах ворочались голодные магические монстры. Далеко, не понять их и не рассмотреть. И не хочется! Даже отсюда страшно. До оцепенения страшно.

В следующее мгновение я различила ее – тонущую в болоте жертву. Вскрикнула и осела в снег. Холодно. Почему же быть рядом с удачей, тем более темной, так ужасающе холодно?

– Рена! Рена, пей. Давай, мелкими глоточками. Через «не могу», цеди и терпи.

Папин голос. Как же хорошо! Вот кто умеет меня вытаскивать из всякого болота, самого гнусного, даже чужого. Лежу я, оказывается, в своей комнате. Бледная Мари стоит рядом, держит кофейник, наполненный горячим вином с медом и травами. Жена Евсея Оттовича сидит на ковре и сосредоточенно растирает мне пальцы по восточному методу лечения. Марк Юнц тоже здесь. Устроился в изголовье, шепчет нечто магическое. Слов не разобрать, но тепло я ощущаю. Спокойное и надежное тепло непотревоженной удачи.

– Уже все в порядке, – тихонько соврала я. – Мама не знает?

– Не знает. Заснула, – подмигнул папа и помог мне сесть в кровати. – В первый раз за все время нашего знакомства я ее заколдовал. Проснется – обязательно излупит…

Я рассмеялась. Даже Марджана улыбнулась. Мари приняла пустую чашечку и налила новую порцию напитка. Меда было много, вина тоже, а корицу положили, наверное, всю, а заодно имбирь и гвоздику. Аж пот пробил! Вот теперь мне и правда стало гораздо лучше. Ректор Юнц заметил это, отобрал чашку и решительно указал присутствующим в комнате женщинам на дверь. Те вышли молча. Зато из стены выплыл старый Фредди и стал бродить кругами, настороженно озираясь и даже, кажется, принюхиваясь.

– Итак, птичка Береничка… – Ректор погладил меня по голове как маленькую, получилось совсем не обидно, тепло. – Давай начнем с того, что ты натворила. Молчи, я не предлагаю объяснять, я советую слушать. Ты знаешь, что такое цунами, ребенок?

– Слышала слово. Это волна в океане, кажется.

– В магическом смысле это тоже волна, – вздохнул Марк Юнц. – Узконаправленная, весьма высокой интенсивности и переменного знака. Одним – свет, другим – мрак. Отправила ты ее грамотно… Едва ли менее опытные маги, чем мы с твоим папой, смогли бы даже обнаружить первичное воздействие, отследить направление. Зато результат… Евсей уже вызвал людей. Скоро мы поедем смотреть, что от цели осталось, кроме мокрого места.

– Ой…

– Рена, если берешься за взрослые дела, отвыкай по-детски ойкать над их последствиями, – посоветовал отец, заворачивая меня в просторную шубу из овчины. – Пожалуй, раз ты пробила первый барьер, пора тебя учить.

– Так разве про удачу известно больше, чем написано в номерной книжке Сани? – нахмурилась я.

– Детям со спичками играть нельзя, а ты предлагаешь открыть недорослям доступ к наиболее опасному разделу магии, – улыбнулся Юнц. – Ну пора. Фредди присмотрит за домом.

Призрак серьезно кивнул, закрутил рыжий ус, подмигнул мне и щелкнул крышкой крупного шейного медальона, который был неизменным украшением всех его костюмов. До последнего времени внутри помещался портрет Сани, самого младшего из живущих ныне фон Гессов, любимчика Фредди. Сегодня эмалевая миниатюра изменилась в очередной раз и показывала улыбающуюся Лео, да еще со смешным красным пятном от сглаза на лбу…

Отец сунул руки в рукава принесенной Рони куртки, подхватил меховой сверток со мною внутри и понес к машине, тихо шуршащей возле дома. Это оказался большой двенадцатиместный «фаэтон». Серо-черный, без знаков тайной полиции на дверцах. Мы устроились в салоне. Евсей Оттович кивнул нам, задумчиво глянул в ночь за окном. Ночь? До меня только сейчас окончательно докатилась эта мысль. Выходит, лежала я достаточно долго. Ничего себе – послушала тишину и разобрала чужой крик…

– Куда ехать? – уточнил начальник тайной полиции.

Сидящий за рулем виновато пожал плечами. Обернулся к нам, кивнул всем, окончательно опустил перегородку между салоном и водительским местом.

– Моих способностей мага не хватает, чтобы уловить даже саму проблему, – виновато буркнул странный шофер.

– Рена, дай руку, – попросил отец. – Попробуем поймать настроечку… Пока что, по первому впечатлению, – на северную дорогу, и по ней километров десять от границы пригорода. Там разберемся.

– Или разъезд Боровой, или Спасские Дворики, – быстро прикинул шофер.