Паутина влияния

Я ринулся к нему, а он с секундной задержкой бросился прочь. Сейчас у меня не было никакого чувства жалости и миловать этого усатого засранца я не собирался.

То, что он затормозил лишь на секунду, дало мне шанс ухватить его руку, когда парниша огибал стол. Я схватил его за запястье и с силой прижал к деревяшке. Усатый по инерции пронесся дальше и почти растянулся по столу дальше, споткнувшись о лавку — как раз рядом с тем местом, где ранее сидел Анатолий.

— Не надо, пожалуйста, — взмолился парниша, с ужасом глядя на мою занесенную руку, сжимающую трехзубую вилку.

— Это будет больно, так что не дергайся, — предупредил я, сжимая его покрепче.

Усатый почти что завыл, аж слезы на глазах навернулись. Я остановился. За его спиной стояли курсанты, едва ли не дрожа.

Они здесь всего лишь пару месяцев, а я уже их безбашенного главаря приравнял к изменникам родины. С усилием заставил себя разжать пальцы.

Вилка, звякнув о крышку стола, соскользнула на пол. Потом я отпустил и руку усатого.

— Живи, — бросил я ему.

Слез на его глазах как не бывало. Та же ухмылка, хитрый взгляд — он разве что подняться со стола не успел. И не знал, что левой я бью не хуже. От удара в челюсть голова его мотнулась и обратной стороной он неплохо приложился все о тот же стол.

— Но со спины нападать не стоит. Так, курсанты! — прикрикнул я на остальных. — Мне тут сказали, у вас есть медпункт?

— Да, — послышался робкий голос.

— Тогда приберите, пожалуйста, вот этих вот, — я указал на троицу, что без сознания валялась вразброс по обеденной.

— Меня не надо, я сам! — притворявшийся встал и начал поднимать своего товарища. Я кивнул и посмотрел на остальных:

— Живо!

А сам поднял погнутую вилку с пола, потер ушибленное плечо, и взял другой трезубец. Ватага курсантов с двумя телами покинула столовую, предварительно сдвинув на место все столы и лавки. Я только что обратил внимание, что обслуживающего персонала здесь не было.

Вернулся на свое место и принялся доедать уже остывшее мясо. Когда тарелка опустела, в обеденную вернулся Анатолий, встал в дверях на пару секунд, осмотрел помещение. А затем сел на свое место и уставился на пятнышко крови на столе — на расстоянии локтя от его тарелки.

— Что здесь произошло? — спросил он, положив несколько газет по другую руку. Он еще раз осмотрел обеденную, внимательно, задержавшись на моих ободранных костяшках. — Предполагаю, что это Уваров?

— Он не представился. Решил, должно быть, что у него очень узнаваемые усики, — ответил я и отодвинул тарелку с вилкой в сторону. — Разве они вам не попались?

— Видел. Двоих несли. Ты к концу дня у меня так всех уделаешь, — к моему изумлению он довольно хмыкнул.

— Вообще я думал, что вы меня отчитаете.

— За что?

— За испорченную вилку. Я ее согнул.

— Подручные средства тоже можно использовать. Есть подобная тактика.

— Тактика подручных средств? — улыбнулся я, повернулся и поморщился.

— Тебе в этот раз тоже досталось?

— Прямо по лопатке, — я постарался сесть как можно ровнее. — Завтра пройдет. А я смотрю, вы принесли свой источник.

— Мы здесь тоже газеты читаем, — Анатолий подкинул мне одну. — Барон Абрамов, — он слегка склонил голову.

— Я думал, что у вас дворяне часто учатся.

Статья в газете посвящалась походу в Центральную Галерею и называлась «Принцесса Анна раскрыла имя своего возлюбленного». Сразу же под заголовком напечатали фотографию, где я выхожу из здания, элегантно придерживая борт пиджака. Удачный кадр.

— Что ты! — ответил мне вояка, оторвав от просмотра. — Это тебе не Императорский Университет. Здесь людей выбирают по заслугам. И ты, повторюсь, тоже вполне мог бы здесь пройти полный курс подготовки.

— Подумаю. Но только если не будете называть меня «барон Абрамов» и уж тем более «господин барон». Мне этого вот так, — я провел пальцем над макушкой, — хватило уже.

— Ай, да ладно тебе, это всем нравится, — отмахнулся от меня Анатолий. — Я вот тоже, может, мечтаю о титуле, а все не дают. Не заслужил.

— Все будет, — я уже углубился в чтение.

— Мне пятьдесят семь. Какое в мои годы! — он вздохнул. — Совсем я что-то по-стариковски, — убрав руки со стола, он вытянулся: — Как дочитаешь — продолжим наши занятия. У тебя три минуты.

Затем вытянулся, вдохнул полной грудью и двинул к выходу, оставив меня в долгожданной тишине.

Глава 24. Учиться, учиться и еще раз учиться!

Заметка оказалась на редкость интересной. В отличие от привычных мне пустых статеек, где никто и никогда не описывал ни фактов, ни каких-то взаимосвязей, материал в газете с гордым названием «Столица» был полон неожиданных моментов.

Не знаю, каких людей ради этого пришлось напрягать автору статьи, но журналист провел небольшое расследование и даже покопался в моей родословной. Точнее, не моей — а настоящего барона, безвременно почившего.

Чтиво оказалось интересным, а вместе с эффектным кадром и вовсе заставляло меня чувствовать, что я становлюсь популярным. И опять, если быть точным, то меня усердно делали популярным.