Паутина

Андромеда выдала такой поток из сочетания непроизносимых отдельно магических слов, что Тедди не смог сдержать улыбку, глядя на раскрасневшуюся бабушку.

— Это значит: я безумно рада?

— Нет, это значит, что я слишком молода, чтобы стать прабабушкой, а вы с Мари-Виктуар слишком молоды, чтобы быть родителями! — Андромеда высвободилась из рук внука и села в кресло, поджав губы. — И вы не женаты…

Люпин тоже сел, все еще блаженно улыбаясь. Он знал бабушку — она не сердилась, а просто была ошеломлена. Как и он сам.

— Почти о том же, только более эмоционально, мне сказала Мари…

— Зная твою невесту, я могу представить себе целый спектакль, — фыркнула Андромеда. — Неудивительно, что ты вывалился из моего камина с таким фигуральным выражением на лице…

— О, она просто немного… потрясена, — улыбнулся Тедди. — Она начала с того, что я испортил ее театральную карьеру, продолжила тем, что мы не женаты, а закончила на том, что даже не представляет, как мы назовем малыша!

— А ты все время молчал и только поддакивал, — покачала головой Андромеда, с осуждением глядя на внука. — Никуда ее карьера не денется, да и не ты один виноват, или Флер и Билл не объяснили девочке, откуда берутся дети?

— Ба, — рассмеялся Тедди. — Ты же знаешь, какая она эмоциональная…

— Знаю, и ее эмоции только повредят ребенку. Где-то у меня были убраны старые вещи, что мы покупали в Париже для твоей мамы, когда она родилась… Кроватку можно взять у Гарри, у Альбуса была очень милая…

— Бабушка…

— Вам стоит пожениться, иначе, боюсь, все будет как-то странно…

— Бабушка.

— Думаю, когда родится ребенок, мне придется бросить свой сад и переселиться к вам, чтобы показать, как нужно…

— Бабушка! — рассмеялся Тедди, вставая и опускаясь рядом с креслом Андромеды. — Бабушка, остановись, — он пытался перебороть смех. — Я тебя прошу, остановись…

— Кстати, а почему ты здесь? Почему не с Мари?

Люпин смущенно улыбнулся, поднимаясь с пола:

— Мари меня выгнала.

— Что?

— Она была вся в растрепанных чувствах, сказала, что поскольку я не выказал должного раскаяния по поводу того, что ей придется бросить сцену и вязать носочки, то она хочет побыть одна…

— То есть ты не обрадовался? — сердито сощурившись, спросила Андромеда.

— Обрадовался! — даже обиделся Тедди. — Мы чуть не убились, когда я вертел ее по комнате! Ты же видишь, что приключилось с моей головой… Просто это же Мари… Она сказала, что не желает, чтобы я видел ее с опухшими от слез глазами…

— Что же будет, когда она станет кругленькой и пухленькой? — нахмурилась Андромеда. — Спрячется ото всех?

Люпин лишь пожал плечами.

— Ну, и что ты сидишь? — вдруг вскрикнула бабушка.

— А что мне делать?

— Иди домой, сейчас же!

— Но, ба… — растерялся Тедди.

— Только не надо мне слов Мари-Виктуар, беременные женщины обычно очень импульсивны: что-нибудь скажут, а через три минуты уже жалеют об этом. Даю голову моего пса на отсечение, что она сейчас сидит и бьет подушку, злясь, что ты ушел…

— Я хотел еще зайти к Гарри…

— Переживет твой Гарри день без тебя, — Андромеда буквально толкала внука к камину. — До чего же вы, молодежь, глупы…

Тедди усмехнулся и покорно отправился домой.

Мари действительно злилась: она вышагивала по гостиной, пиная каждый раз диванную подушку. Когда Тедди вошел, она зло на него посмотрела — и метнула этой подушкой ему в лицо. Люпин успел поймать ее и откинуть.

— Ну, и где ты был?! У крестного?

— Нет, у бабушки, — Тед медленно подходил к девушке. — Ты же сама меня выгнала…

— А ты и рад, — огрызнулась Мари, отворачиваясь. — И что же твоя бабушка сказала? Небось, что я во всем виновата?

— В чем же? — Тедди подошел к ней сзади и обнял, прижимая к себе. Он сложил ладони на ее пока еще плоском животе, где билась жизнь их малыша.

— Да во всем, — надув губы, ответила Мари.

— Нет, бабушка вспоминала, куда убрала детские вещи из Парижа, думала о том, что нужно взять кроватку у Гарри, и мечтала о том прекрасном времени, когда станет прабабушкой… — Люпин потерся подбородком о затылок любимой девушки, улыбаясь. — И о том времени, когда ты будешь пухленькой и кругленькой…

— Люпин! — она резко повернулась в его руках. — Я не хочу быть пухленькой! Я буду ужасной! И ты перестанешь меня любить!

Тедди покачал головой:

— Я буду любить тебя любой. Тем более, когда будешь носить нашего малыша… — он поцеловал ее в кончик носа. — Ты кому-нибудь еще говорила?

— Нет, — она опустила глаза. — Я не знаю, как…

— Ну, теперь можешь не беспокоиться. Я не просил бабушку хранить секрет, поэтому к вечеру жди наплыва гостей. Зная бабушку, удивлюсь, если к этому моменту половина Англии еще не знает о том, что она станет прабабушкой, — усмехнулся Люпин.

Глава 8. Поттеры

Ксения заканчивала расставлять зелья в шкафчике больничного крыла, — бутылочки радостно перемещались вслед за ее палочкой — когда двери открылись, и вошла Гермиона Уизли.

Ксения не ждала ее так быстро, но была рада видеть. После обеда она отправила письмо подруге Гарри Поттера, попросив прийти и поговорить. Времени почти не оставалось.

— Здравствуйте, — слизеринка оставила зелья, заперев шкаф, и подошла к гостье.