Пауза [СИ]

«Сэндисский глупый бродяга зимой под двумя одеялами замерзнет, — вспомнилась мне одна эриковская поговорка, — а два умных сэндисских бродяги под одним одеялом согреются». А чего, собственно, еще делать? Молитвой Да Ки Не его лечить? Не, это на крайний случай, бездна его знает, этого эльфа, как на него такие эксперименты подействуют.

«Сейчас! — рявкнул Шепот. — Пока он беззащитен!»

«Что?»

«Крылья, окно, десять метров — и мы свободны! Давай! Не будет другого шанса!»

«Да не дотащу я его, — неуверенно проговорила я, — руки дрожат, кто еще знает, какая на крылья реакция у тела в этот раз будет».

«Да чего же ты ждешь?! — взвыл второй мой внутренний голос. — Впусти меня. Я уж десять метров одолею».

«А если он умрет?»

«Очень на это надеюсь! А если переживет падение с высоты, прирежу его сам!»

«Магия, — недовольно вклинился Лусус, — а если он нас придушит лозами, пока мы до окна добираемся?»

Пока в моей голове шел спор, я отстраненно наблюдала за врагом, как тускнеют глаза, сереет кожа, и пыталась ответить себе на один вопрос: могу ли я его убить? Не во время ссоры, и не в экстремальной ситуации, а вот так, хладнокровно. Принять решение и отнять жизнь. И решать нужно было быстро.

— Ты не сможешь… — просипел Скримджой едва слышно, угадав или прочитав мои мысли. — Что бы ты сейчас не задумала… Я смогу убить тебя и в таком… состоянии…

Впрочем, это было лишнее. Заколебавшись на несколько секунд, я потеряла всякую уверенность в том, что именно я хочу сделать. Пожалуй, сейчас, такого — я бы не смогла его убить. Проклятие тебе, жалость. Скольких проблем можно было бы избежать, если бы тебя не существовало… и как давно бы мы друг друга окончательно перебили.

Я, чуть поколебавшись, избавилась от полотенца, залезла к врагу под одеяло. Скримджой обнял меня, прижимаясь всем телом. Он, и правда, был холодный, как кусок мраморной плиты. А вот интересно, что именно я сейчас делаю? Спасаю собственную шкуру или снова поддалась совершенно неуместной жалости?

Продолжая экспериментировать с новыми умениями, я попробовала передать темному ощущение тепла и покоя, то чувство, когда под вечер валяешься на собственном маленьком пляже, огороженном с двух сторон желтыми выгоревшими скалами, полощешь пятки в прибое и ни о чем не думаешь. Мир и уют…

Я машинально принялась гладить его ладонью по плечу, и через какое-то время чудовище перестало дрожать и затихло, уткнувшись лицом мне в шею.

«Монстр, — думала я, — тысячи лет, садист и мясник, а поди ж ты! У каждого, оказывается, бывают моменты, когда нужно, чтобы кто-то обнял».

Мужчины никогда не взрослеют, ну объективно. Они или дети, или старики. Эрик, вон, вообще ведет себя, как мальчишка: носится со своими огнестрельными игрушками, криминальными авантюрами, видела я, как его боятся парни, которые на него работают. И что? Лежит он, пуская губами кровавые пузыри, посреди отравленного Хаосом города, еще балагурить пытается, и о чем я думаю в тот момент? Какой он меткий и ловкий, что в глаз Лорда попал что ли? Вовсе нет, все, что осталось в моей голове из связных мыслей, это — как защитить? Будто бы он и есть — пацан. И я нахожу способ. А непрошибаемый Дэвлин? Мертвячий ангел чуть не убил его, а растерявший всю свою рассудочность демон валялся в шатре и вместо того, чтоб заняться ранами, рассуждал о том, как удался его план по дезинформации противника. Чтоб выслушали и оценили. Это ж важнее! Тоже мальчишка совсем, особенно для его вида. А теперь вот и Скримджой, чудовище, которому тоже, оказывается, бывает нужно, чтобы обняли и согрели. И ведь клянусь хвостом, придет в себя, опять ведь начнет вести себя, как конченая сволочь, заставляя себя ненавидеть. Зачем? Если хорошо-то ему сейчас, спасибо эмпатии, это я чувствую. Дурак он, этот темный.

— Эй? — позвала я тихо. — Ты как?

— Лучше, — просипел он, — еще немного и отпустит. Ты весьма помогла.

— Уж не знаю, хорошо ли это, — пробормотала я, внезапно ощутив себя от таких мыслей старой и уставшей, чего там: вон и волосы уже седые.

Кожа дроу постепенно теплела, сердце снова забилось ровно, а когда он поднял голову, из янтарных глаз уже исчезла, появившаяся было муть. Так мы и лежали рядом, молча, и смотрели друг на друга.

— Ты знал, что так будет, — констатировала я.

— Догадывался.

— Тогда зачем?

— Лосс и ее жрицы не должны узнать, насколько я ослаб за время заключения. Иначе королева пришлет кого-нибудь по мою душу. Поэтому я немного поразбрасывался силой. Это даст мне достаточно времени, чтобы восстановиться.

— А мог так и умереть.

— Был такой вариант. Если бы не пережил кризис. Просто сердце бы остановилось. Ты очень помогла, — повторил он, — мне повезло, что ты настолько ценишь свою жизнь.

Я усмехнулась, ага, ценю. Пожалела я тебя, глупо, от всей души, как только женщины умеют. Пожалела, и вроде как сразу и простила за все скопом. Натура такая, ничего не поделаешь, только ты же сейчас возьмешь и все испортишь, да?

Впрочем, я снова забыла, что имею дело с эмпатом, так что он догадался, что творилось в моей голове.