Пауза [СИ]

— Вообще-то, такое действительно бывает достаточно редко. Из всех моих братьев, сестер и кузенов в живых нет ни одного. Но, считай, у меня к этому талант, — усмехнулся он.

Вызывало уважение. Теперь я окончательно поверила, что мы отсюда выберемся.

— Ты сказала, что изначально не выглядела так. Что изменило тебя? — продолжил пока что вполне невинную игру дроу.

— Шаггорат.

— Безумный бог драконидов?! — в голосе послушалось неподдельное изумление с оттенком восхищения. — Ты серьезно? Его же давным-давно нет в этом мире?

— Уже есть, — не согласилась я, — это очень долгая история…

Скримджой, кажется, задумался о чем-то, потому что я перестала ощущать сверлящий взгляд на затылке.

— Что ты вообще знаешь о Шаггорате?

«Пить с ним весело, — хихикнул нервно Лусус, — так этому и скажи».

— Да почти ничего, — пожала я плечами, — драконидов я пока не встречала, а эльфы про него в основном всякие ужасы помнят, времен еще той войны.

— Не поспоришь, погулял он тогда знатно… Шесть самых крупных городов светлых пропали с карт за три ночи. Гнев его хуже прорыва Хаоса. Эльфы сходили с ума в момент и творили такое, что даже Лосс морщилась и отводила глаза.

— Откуда ты знаешь? — полюбопытствовала я, борясь с желанием обернуться. — Ты сам видел?

Он снова чуть усмехнулся.

— Мать моей матери рассказала мне подробности кое-какие.

— Бабушка?

— Мать моей матери, — повторил дроу тоном «и что тебе еще не понятно?»

— А кстати! Ты не знаешь, случаем, кто такой Шаггорат? Вообще? Он безумный бог, но безумный бог — чего?

— О. А вот это — самая большая его тайна. Никто не имеет представления, а знаешь почему? У него нет адептов.

Да? И что? Ощущение, будто читаешь интересную книгу, а последние две страницы оказываются на другом языке — вроде как тебе что-то объясняют, но ни беса рогатого не понятно.

— И что? — произнесла я вопрос уже вслух.

— Ты хоть училась где-то? — с сарказмом поинтересовался темный. — Или так, крестьянкой всю жизнь прожила?

— Я графиня! — возмутилась я.

— Еще печальнее. Значит, вы даже не интересуетесь окружающим миром. Ладно, слушай. Божество может действовать в явленном мире несколькими разными способами: незримо влиять на что-то, как принцип, который оно собой представляет, создать аватара или через адептов. Зачем разумный служит богу вообще, знаешь?

Я пожала плечами, вспоминая собственную встречу с Шаггоратом, когда я оставила около его статуи бутылку вина, просто потому что мне показалось, будто ему одиноко в той пещере.

— Хочет помочь?

Эльф аж растерял половину своего пафоса.

— Помочь? Богу?

— А что?

— Чаще всего адепт или искренне разделяет принцип своего покровителя, или желает получить от него сил, но важнее всего — ощущать присутствие. Понимаешь, о чем я? Нет? Когда кто-то из подобных существ обращает на тебя внимание, ты ощущаешь это. Как эйфорию, как вдохновение, как некое единение с великими силами, действующими на этот мир. Демонски приятно это, надо сказать, и мистики подсаживаются на это чувство, как и дроу на канал к Дому Боли. По сути, мы все — наркоманы, не способные слезть со своего типа веществ. Так вот, остальные могут сказать очень много о боге по тому, каким бывает его адепт в момент единения, какими силами пользуется, что вообще делает.

— А… — начала я догадываться. — То есть так можно понять, даже как выглядит бог? Поэтому потом появляются изображения и статуи?

Эльф тяжко вздохнул.

— Вообще-то, полностью наоборот. Бог — принцип или сущность и все. Это последователи персонифицируют его. Почему, по-твоему, эльфийские боги, например, выглядят как эльфы? Потому что эльфы же их веками как-то представляли. Ну не дварфов же им было изображать, верно?

Я задумалась, пытаясь уложить в голове новую концепцию.

— Хочешь сказать, что мы сами создаем богов?

— Отчасти. Только персонифицируем, хотя и это уже не мало. Мы как бы заставляем их обрастать… подробностями. Так вот, если вернуться к Шаггорату, у него никогда не было адептов, понимаешь? Никто не сливался разумом с его сущностью, никто не может сказать — что он вообще такое. Никто не персонифицировал его, поэтому совершенно неясно, как именно он вообще появился. Почему он так выглядит и ведет себя. Он — бог драконидов, но не слишком похож на представителя их расы. Кстати, ты-то как с ним общаешься?

— Ну… Я с ним скорее пью, — признала я некоторую неприглядность собственного образа жизни.

Скримджой замер на миг, а потом громко рассмеялся. Тогда я впервые услышала его искренний смех: звонкий, как серебристый колокольчик, дробящимся стаккато рассыпавшийся под каменными сводами камеры.

— Похоже, в этот раз, мне наконец-то повезло с компанией! Но подожди, а как это вообще — пить с ним?

Я пожала плечами, ощущая, что почти согрелась: дрожать, по крайней мере, перестала.

— Вообще-то — весело. Он ведет себя почти как обычный смертный, с поправкой на могущество и совершеннейшую непредсказуемость. Но ничего такого жуткого, то есть, я, конечно, знаю все эти истории о нем, но немотивированной жестокости я в его исполнении даже представить не могу.