Павана

Если корабль и оставался в заливе, то с него не доносилось ни звука, а к утру он исчез. Бекки пришла к морю в конце дня и бесцельно бродила босиком между кучами камней у самой кромки воды, вдыхая застоявшийся соленый запах. В ее совсем юную душу, быть может впервые, прокралось ощущение одиночества, родившегося из сочетания бесконечных просторов летнего моря, угрюмой черноты скал за спиной и угольных пальцев породы, которые тянулись к волнам. Что за космическая сила создала эти скалы, обнажила породу, населила это место призраками и следами стародавней жизни? Малышкой Бекки собирала аммониты, пока отец Энтони не запретил, ответив на все ее вопросы так: "Заруби себе на носу, что, создавая наш мир за семь дней, Господь в своей премудрости счел нужным сотворить и сии окаменелости, коих смысл нам покуда неведом". Стало быть, она едва не впала в ересь, усомнившись в Творении! Лучше позабыть о том грехе... Бекки предавалась размышлениям, полоща ступни в волнах. Ей было уже четырнадцать, она была худощава и темноволоса, грудки уже очерчивались под платьем.

Лишь через несколько месяцев она снова увидела Корабль. Сперва прошла зима, богатая штормами, в промежутках между которыми все охватывала серая пелена. В ясные дни Бекки проводила короткие светлые часы на берегу, собирая приносимые волнами бревна, доски, обломки лодок, куски угля - в безлесом краю с топливом было туго. Бессознательно она вскидывала большие карие глаза и шарила по пустынному морю в поисках непонятно чего... И вот весной Белый Корабль вернулся.

Дело было апрельским вечером, уже под май. Словно что-то подтолкнуло Бекки, когда она переваливала улов из корзин в большие чаны. Из марева быстро выдвинулся знакомый силуэт, и сразу бесконечные просторы моря для нее ожили.

- Эй, на корабле!..

Бекки стояла в полный рост в рыбацкой лодке, сплетенной из ивняка и обтянутой кожей. Корабль приближался стремительно, но она и не думала удирать. И вот уже она смогла различить человека на носу, который что-то показывал другим, размахивая рукой.

- Эй, на корабле!..

Моряки проворно и ловко сворачивали грот. Бекки удивленно заметила, что белая краска на борту кое-где облупилась. До сих пор Корабль казался бесплотным; не имеющим веса, а следовательно, и неподвластным порче и воздействию стихии.

Лодка стукнулась бортом о борт корабля, и Бекки пошатнулась.

- Осторожней... Что продаешь, девчонка?

Где-то над ней прыснули от смеха. Глядя вверх, Бекки облизала пересохшие губы. У бортика столпились мужчины - темные силуэты на фоне заходящего солнца.

- Омары, сэр, прекрасные омары...

Отец был бы доволен. "Во дает девка, сбагрила улов прямо в море и за добрую цену!" Не надо тащиться вверх по склону к деревне, торговаться с господином Смитом, ждать, когда буксировщики заберут товар. А тут ей заплатили по-царски; швыряли с борта на дно лодки взаправдашние золотые монеты, хохоча, когда она наклонялась их подбирать, и задорно окликая, покуда она поспешно гребла обратно к берегу. В ее памяти остались их грубые и хриплые, но такие добрые голоса. Казалось, никогда прежде земля не приближалась быстрее, не греблось легче и веселей. Бекки побежала вприпрыжку домой, неся остатки улова, зажав монеты в вспотевшей ладошке, но все-таки оглянулась, когда вдалеке раздался всплеск - Белый Корабль бросил якорь в заливе. Там зажгли огни, и очерки подсвеченных парусов, словно филигранные, чудесно смотрелись на серебристо-сером фоне волн.

Отец напустился на нее за то, что она продала улов.

Бермудцы!.. - Он с яростью плюнул на пол кухни, перенося стопку грязной посуды в раковину и берясь за ручку старенькой помпы. - Чтоб ты к этой яхте и близко не подходила!

Но почему?..

Он повернулся к ней, черный от злости:

- Я сказал: чтоб и близко не подходила! И больше никаких разговоров!..

Но Бекки уже научилась делать непроницаемое лицо, превращаясь в изваяние кошки-себе-на-уме. Она смиренно опустила веки и уставилась в свою тарелку. Вверху, в родительской спальне, надрывно кашляла мать. Бекки знала, что утром на простынях опять будут следы крови. Она вытянула ноги под столом и, прогоняя все мысли из головы, тупо почесывала пальцами одной ноги перепачканную в грязи голень другой.

Контакт с лодкой, пусть и малоудачный, не шел из головы Бекки в течение нескольких недель; мысли о диковинной яхте просто-таки преследовали ее. Что ни ночь, ей снился Белый Корабль - в своих снах она парила над ним, рассекая воздух, совсем как те бесчисленные крупные чайки, что кружили над берегом и над прибрежными холмами. По утрам их гвалт гулко отдавался средь скал, а Бекки спросонья казалось, что это скрипят корабельные снасти, хлопают паруса... Иногда чудилось, что сами холмы начинают дрожать, перекатываться волнами, и кружилась голова, приходилось до боли сцеплять руки, чтобы морок прошел. Но все мысли и мечты она таила про себя.