Павел и Авель

С этими словами барон картинно поправил штаны и исчез, но не как шут, который когда еще был жив скрывался в какую-нибудь неприметную щель, а просто растаял в воздухе подобно черному дыму, и почему-то запахло серой. Граф изумленно взирал на то место, где он только что был, и дивился могуществу черных чар, что незримо довлеют над человечеством и присутствуют повсюду, и стоял бы так еще долго, но тут неожиданно проснулась баронесса Ольга.

– Ах, сударь, что вы здесь делаете в столь поздний час? Вы мне снитесь? – вопросила она, на всякий случай натягивая одеяло повыше, дабы скрыть нескромно обнажившуюся грудь.

– Да, сударыня, я вам снюсь… – отвечал граф Михайло покорно, не в силах открыть страшную правду.

– Ах, как вы смеете мне сниться? Я же чужая жена, и ко мне вам не следует являться даже во сне… А до вас мне привиделся один галантный кавалер… как он меня обнимал! Жаль что все это только сон…

Граф Г., не желая разрушать хрупкую иллюзию и не прощаясь, выпрыгнул в окно, решив исчезнуть более прозаическим, но все же эффектным способом. Кое-как добравшись до дома на Невском, он поднялся к себе и взгромоздился на постель, раздевшись не без помощи слуг, которые привыкли к загулам барина, дабы забыться спасительным сном, столь помогающим нам в часы тревог и ожиданий.

На следующее утро месье Морозявкин, свидевшийся уже со всеми служанками и даже симпатичными поварихами княжеского дома, был весел и молод, явно окончательно избавленный от колдовских чар. Что же до графа Г., то он был сумрачен и подавлен, терзаясь раздумьями. Не в силах прямо обличить князя Куракина, к которому он всегда питал глубочайшее почтение и почти сыновьи чувства, он все же понимал, что столь серьезное обвинение должно найти подтверждение или же быть опровергнуто. Разумеется менее знатный и благородный человек мог бы написать на князя донос в Тайную экспедицию или даже и на высочайшее имя, однако не в графских привычках было так действовать. К тому же он не вполне мог доверять утверждениям серного барона.

– Что же тебя беспокоит, мой друг? – вопросил Морозявкин у графа за утренним завтраком.

– Я все думаю… думаю, кто помогал барону у нас, в нашем лагере. Эта мысль грызет меня! – признался граф Г. приятелю.

– И какие идеи есть у тебя по сему поводу? – осведомился Вольдемар, доедая оладьи со сметаной и запивая их киселем так, что к его натуральным усам прибавились еще разноцветные сметанные и кисельные.

На это граф ничего не ответил, и только повел глазами вверх, в сторону княжеских покоев. К счастью в это утро Морозявкин все схватывал на лету.

– Как, думаешь наш хозяин нас и того-с? Сдал с потрохами? Ах разбойник! А откуда сии сведения? Сорока на хвосте принесла?

– Вещий сон… – пояснил граф неопределенно, и стал хрумкать французской выпечкой, что доставлялась к столу от собственного повара-француза Анатоля, недавно нанятого князем по примеру всех состоятельных людей той эпохи.

– Снов у нас полно и в походе было, сия вещь нам знакомая! А может ты у него самого спросишь?

– Как, вот так прямо? – удивился граф, не привыкший к простонародной откровенности.

– Да, а что? Мне тут уже надоело, даже если и выгонят – не страшно… ладно, пойду прогуляюсь! – и с этими словами Морозявкин влил в себя остатки чая из так называемого «самовара», новомодной тульской диковины, и ушел искать приключений за оградой.

Почти немедля подвернулась и подходящая оказия – мажордом почтительно сообщил графу, что их сиятельство Александр Борисович приглашает его к себе после завтрака. Без промедления придя в княжеский кабинет, граф услышал приятную новость:

– Ну что ж, голубчик, рад тебе сообщить, что сегодня же вечером твои усилия будут достойно вознаграждены! Только что прикатил фельдегерь из Гатчинского дворца, государь наш желает тебя видеть, и не токмо тебя, но всех героев, вернувших отчизне нашей ценнейшие бумаги. Передай своему Вольдемару чтобы оделся прилично, и маршируйте во дворец сегодня же, в семь часов к крыльцу подадут экипаж.

– Ваше сиятельство, исполню все непременно, однако же хочу вас спросить… и не осмеливаюсь… – слегка оробел граф Г.

– Что такое, граф? Говори все без утайки, я велю тебе!

– Хоть это и никак невозможно… но слышал я предположение… которое желаю отвергнуть всей душой! Правда ли что вы… что вы раскрыли Черному барону, где лежала тетрадь провидца и как ее достать? – выложил наконец граф свои сомнения и густо покраснел.

– Как? Да как ты мог помыслить такое! – возмутился его сиятельство весьма искренне. – Да кто ж сказал тебе такую ересь?

– Черный барон, во сне! – отвечал граф Г., нимало не сомневаясь.

– Бред! Если кого он и имел ввиду, так может братца моего, а не меня! Да и вообще нашел кому верить – слуге диаволовому, да к тому же и призрачному… —

– А откуда же вы знаете что он призрачен? – удивился граф.

– Я, дружок, все знаю, гораздо более, чем ты себе помыслить можешь! В общем так, ежели хочешь сегодня явиться ко двору – забудь ты эту враку, и не вспоминай!

– Не могу..