Павел и Авель

– Но поговаривают, что вы и вправду его достали… и даже что-то там разрушили, какой-то храм или башню…

– Для исполнения монаршией воли и служения Отечеству мы готовы были пойти на все! – пояснил граф.

– Я велю заменить слово «Отечество» на «Государство», дабы лживые идеи французских бунтарей и цареубийц не распространялись по нашей земле. А известно ли вам, – тут государь нахмурил брови, – что на этой башне, и на том всевидящем оке, которое разбилось по вашей вине, держался как говорят весь мировой порядок и свет? Как же мир будет управляться далее? – вопросил Павел Петрович гневно.

Тут на помощь графу неожиданно пришла Лиза. Мамзель Лесистратова решительно встала с места и голосом прилежной ученицы сказала:

– Ваше величество, с таким повелителем как вы мы выстроим новый мировой порядок, новый храм на российской земле… И Санкт-Петербург станет центром мира!

– Прекрасная идея, сударыня, и очень похожа на мою! – отозвался император, внимательно вглядываясь в лицо Лизоньки. – Как ваше имя?

– Девица Лесистратова, сир, и эта идея ваша!

– Ну в конце концов неважно чья мысль, ведь от этого она не становится хуже? Вы служите в канцелярии у князя Алексея Борисовича?

– Да, сир, – потупилась Лизонька.

– Хотите служить мне? Впрочем мы еще это обсудим. Пока что вы награждаетесь пятью тысячами рублев жалованья, и орденом святой великомученицы Екатерины!

Услышав о том, что ее вознаграждают орденом, каковой обычно предназначался для знатных дам и великих княгинь, Лесистратова вместо того чтобы присесть в реверансе как она изначально задумала, против своей воли пала на колени.

– Государь, вы так добры… и так щедры, что я…. буду вечно служить вам!

Собственноручно подняв Лизоньку с богато изукрашенного мраморного пола, то есть протянув ей руку, за которую она уцепилась как утопающий за соломинку дабы подняться, государь обратился к графу Г.

– Вас же жалую орденом святого Александра Невского, и пятнадцатью тысячами рублев награды!

– Государь, я не нуждаюсь в деньгах, единственная цель моя – служить вам беззаветно! – отвествовал граф.

– Ну полно, вон князь Александр Борисович в прошлом годе сумму в десять раз большую от меня принял и не поморщился, на уплату долгов. Ведь, полагаю, у вас тоже есть долги?

– Единственный долг мой – исполнять волю монаршию и служить отчизне!

– Сие похвально. Ну что ж, а вы, сударь… – тут государь щелкнул пальцами и посмотрел на последнего из присутствующих, неохваченного еще монаршией милостью, то есть на Морозявкина, продолжавшего скромно сидеть у стены.

– Вольдемар Морозявкин, ваше величество! – молодцевато гаркнул тот, вскочив на ноги как расторопный солдат при внезапном прибытии важного генерала.

Государь несколько поморщился от излишней громкости голоса Морозявкина, но тем не менее продолжал речь:

– Вы награждаетесь орденом святой Анны, который я учредил недавно. И тысячей рублев жалованья, – прибавил он, видя как Морозявкин в нетерпении загреб рукой воздух, очевидно желая получить в придачу к Анне еще и некоторую мзду.

Тут уже императору не удалось увернуться от лобызания руки бросившимся к нему в ноги Морозявкиным, которого с трудом оторвали от священной монаршией особы двое лакеев.

Император лично нацепил на присутствующих награды и орденские ленты – красный крест с двуглавыми орлами, даваемый «за труды и Отечество» награжденным орденом Св. Александра Невского, достался графу Г., орден же Св. Великомученицы Екатерины второй степени, для кавалерственных дам, вручаемый «за любовь и Отечество» с крестом и звездою серебряной, и красная лента с серебряной каймой украсили платье Лесистратовой.

Морозявкину как человеку простого звания, но заслуженному, досталась Св. Анна второй степени, даваемая «любящим правду, благочестие и верность» за подвиги на поприще государственной службы. Золотой крест с красной финифтью и образом Св. Анны полагалось носить на шее, на ленте в один вершок шириною, таким образом мечта Вольдемара заполучить на свою шею Анну вполне исполнилась.

Павел I при своем невысоком росте весьма радовался, награждая дам, бывших с ним почти вровень, однако делать это приходилось нечасто. Что же касаемо награждения гренадеров богатырского телосложения, то государь этого не любил. А посему, милостиво приняв улыбку Лесистратовой, он уже было собрался окончить аудиенцию, но все же спросил, нет ли у его подданных еще каких-либо пожеланий.

– Желаю поговорить с вами наедине, государь, по делу государственной важности, – пробормотал граф Г., весьма волнуясь и памятуя о своих подозрениях.

При этих словах князь Александр Борисович поморщился как от зубной боли, и даже раскрыл рот, порываясь что-то сказать, однако Павел остановил его, и обратился к графу.

– Мы окажем вам эту милость. Следуйте за мной в малиновую гостиную. Александр Борисович, я прошу вас остаться тут еще немного. Всех же остальных более не задерживаю.