Павел и Авель

Камбалу укладывали веером, крупную рыбу – на льду, отдельно, морские угри метали свои кольца на лотках торговцев. Роскошные, темно-красные на срезах туши тунцов, лениво развалившиеся осьминоги, все манило покупателя, стреловидные каракатицы были переложены ракушками и листьями салата для вящего возбуждения аппетита. Крабы, омары, лангусты, разноцветные овощи – от всего этого у путников буквально рябило в глазах.

– Ах, какую бы нам поймать тут рыбку? – пропела Лиза плотоядно. – Ловись большая и маленькая…

– Да зачем ловить, и покупать не надо – зайдем в любую харчевню, и устроим себе рыбный обед! – Морозявкин не любил хлопотать с припасами, предпочитая потреблять уже готовую провизию.

– А можем купить толику рыбешки, и нам приготовят ее тут же в таверне около базара! – Граф же предпочитал есть пищу пока горячо. – Так поступают во всех приморских городах…

В это время их внимание привлек ловкий торговец, который мигом выложил перед ними огромную рыбину, похожую на лосося, ярко переливавшуюся серебристой чешуей.

– Сеньора, прекрасная сеньора, бонджорно, купите ее – она специально вас ждала! Один момент – и вам ее приготовят, вот в той таверне, прямо на очаге! Не проходите мимо!

Рыба и впрямь была настолько хороша, что не приобрести ее было невозможно. Несколько томительных мгновений – и вот уже она была освобождена от чешуи, разделана, выпотрошена и изжарена на углях. Аромат разносился по всей улице, граф и Лизонька, а также конечно и примкнувший к ним Морозявкин уже успели вкусить по хрустящему куску, запивая тягучим кьянти, как вдруг повар поставил перед ними еще одну тарелку.

– Сеньоры, это так удивительно – мой поваренок, роясь в кишках этой рыбешки, обнаружил там записку! Как она не переварилась, это просто чудо! О мадонна! И поскольку рыба ваша, то и записку, мы решили, надлежит вручить вам. – Наши путники настолько уже привыкли к чудесам, которые как правило не давали им всецело насладиться вкуснейшим обедом или романтическим ужином, что даже особо и не удивились странной находке поваренка.

– Я полагаю, что как раз мадонна здесь не при чем, – задумчиво сказал граф Г., глядя на окровавленный кусок бумаги с письменами на нем. – Скорее это опять…

– Да, печать на ней черная! Постойте, тут какой-то план… Или чертеж… надо рассмотреть получше… – спешно выхватила записку Лиза, другой рукой стараясь срочно обтереть рыбий жир, стекавший с губ.

Они принялись вертеть бумагу и так и этак, и по всему выходило, что спокойная жизнь кончилась – вновь надо было куда-то плыть, что-то искать и вообще действовать. К счастью на этот раз путь был хоть и не слишком велик, но весьма запутан – следовало долго вертеться среди венецианских каналов, дабы найти истину. Кроме того немедленно и в полный рост стал привычный уже вопрос – а не ловушка ли это?

– Вам не кажется, господа, что наши приключения становятся на редкость однообразными? – поинтересовался граф Г., допив очередной стакан кьянти до конца. – Нас все время заманивают в какие-то погреба, травят каким-то дымом… хорошо если сия рыба не отравлена… этот барон совершенно лишен фантазии! – Как ни странно, это сентенция графа ничуть не испортила путникам аппетит – все же рыба была слишком вкусна!

– А зачем мы туда лезем? Что нам дома-то не сидится? – Морозявкин обглодал последний кусок «волшебной» рыбы, и теперь наслаждался ощущениями в желудке. – Нет что бы отдыхать вот как мы сейчас и никуда не соваться… А то раз – и ты на пустынной дороге, вокруг только пыль или там грязь, или и вовсе снег, жизнь твоя подобна утлому челну на воле волн, сейчас он есть, а через миг – пропал, скрылся с глаз… – Вольдемар, оставшись в суматохе эпикурейского насыщения незамеченным, опорожнял уже вторую бутыль «кисленького».

– Эк как тебя развезло, дружок! А где же твоя тяга к приключениям? Даже если это ловушка – а скорее всего это так, я не верю в мифических «друзей», все равно надо плыть и надеяться на удачу! – резюмировал суровый граф.

Так они и поступили. Каналы Амстердама, воспоминания о которых еще не выветрились из голов наших странников, были прекрасны, но венецианские разумеется превосходили все виденное ранее. А поскольку красавица Венеция возникла на сотне островков, которые связывались этими каналами в единое целое, плыть по ним на гондоле было особенно приятно.

Гондолы здесь появились еще во время правления первого дожа, много веков назад, а гондольеры, коих в XVIII веке насчитывалось уже несколько тысяч, оставались симпатичными юношами-брюнетами, одетыми как полагалось в белые рубашки, штаны и жилеты в обтяжку, с пестрыми шейными платками и шапочками на головах по случаю все еще не вполне весенней погоды. Один такой паренек, ловко орудуя единственным веслом, направлял изящную лодочку по волнам и улыбался Лизе белоснежной улыбкой, что ей весьма понравилось, но графу Г. с Морозявкиным пришлось вовсе не по вкусу. Хотя казалось бы, они были всего лишь коллегами…