Павел I без ретуши

Разговаривали за ужином мало: блюда в таком обилии следовали одно за другим, что не то чтоб разговаривать, а едва доставало времени отведать кушанья. Легкое прикосновение императора к стоявшему против него блюду с разным мороженым служило обыкновенно предварением близкого вставания из-за стола, что и происходило неизбежно по первому удару заповедных девяти часов.

Из «Путешествия в Петербург» Жана Франсуа Жоржеля:

Павел I держит свою семью в полном порабощении: императрица не может без разрешения императора пригласить к себе ни двух своих женатых сыновей, ни двух невесток: великий князь Александр не может даже пойти к своей матери, не предупредив отца. […]

Великий князь Константин представляет разительную противоположность своему старшему брату: он совершенно лишен… обаяния и обходительности своего брата; он известен отвращением к наукам, причудами, вспыльчивостью, резкостью, буйным нравом, грубостью. Он женат на очаровательной, умной, молодой и красивой женщине[49], которая чувствует себя очень несчастной. Его ненавидят даже солдаты.

Императрица Мария Федоровна

Из воспоминаний Федора Гавриловича Головкина:

Императрица не менее, чем ее супруг, наслаждалась торжествами коронования. Туалеты были ее элементом. То, что доводило других дам до изнеможения, не доставляло ей никакого труда. Даже в положении беременности она сохраняла свой бальный туалет с утра до вечера и между обедом и балом, оставаясь затянутой в корсет, занималась, как всегда, в капоте, своей перепиской или вышивала на пяльцах, а иногда даже работала с медальером и резчиком на камне Леберехтом. Ее  участь значительно улучшилась с тех пор, как она последовала совету своей матери — расположить к себе хорошим обращением г-жу Нелидову. А так как эта фаворитка не была ни развратна, ни корыстолюбива и к тому же была чрезвычайно умна, то доверие к ней государыни, которая могла на нее смотреть как на свою соперницу, ее тронуло и в то же время расположило государя к своей супруге. […]

Императрица по своему характеру не была зла, но желание иметь влияние заставило ее натворить в это царствование много бед. Будучи сама добродетельной и дорожа верностью своего мужа, она полагала, что лучшее средство привязать его к себе должно состоять в передаче ему, в интимности супружеской жизни, всяких верных и неверных сведений, сопровождаемых ее хорошими и дурными советами, которые ее подозрительный ум жадно подбирал. В эти минуты откровенности все средства были хороши; друзья и враги одинаково приносились в жертву, и, теснимая вопросами по поводу разных событий, она не щадила никого. Ее приближенные предупредили меня об этом. Мне рекомендовали обратить внимание на дни, следующие за вечерами, когда императрица прощалась с императором словами: «Дорогой друг, я хотела бы поговорить с вашим величеством о многих вещах, если вы позволите». На другой день после такой фразы следовала всегда какая-нибудь немилость, малая или большая. Эта оригинальная фраза определяла комнату, где государь ляжет спать, и императрица бывала так уверена в своем деле, что она в этот день не торопилась заканчивать свою игру.

Из переписки Федора Васильевича Ростопчина:

На государя сильно влияет императрица, она вмешивается во все дела… Чтобы усилить свою роль, она соединилась с мадемуазель Нелидовой, ставшей ее лучшей подругой после 6 ноября[50].

Из «Записок» Августа Коцебу:

Много было говорено о тиранских намерениях, которые Павел будто бы питал против своего семейства. Рассказывали, что он хотел развестись с императрицей и заточить ее в монастырь. Если бы даже Мария Федоровна не была одною из красивейших и любезнейших женщин своего времени, то и тогда ее кротость, благоразумие и уступчивый характер предотвратили бы подобный соблазн.

Людей вспыльчивых, не умеющих сдерживать себя при посторонних, принимают за дурных мужей, между тем как весьма часто именно такие люди наиболее любимы женами, которые лучше кого-либо знают их характер.

Из «Путешествия в Петербург» Жана Франсуа Жоржеля:

Императрица, известная своими добродетелями и красотой, обожаемая своими детьми и всеми, кто имел счастье к ней приблизиться, лишена всяких удовольствий и не имеет никакого влияния. Император относится к ней с наружным уважением, подобающим ее званию; но жизнь ее протекает среди всяких стеснений, и она лишена всего, что должно быть уделом супруги могущественного монарха.

Из «Юношеских воспоминаний» Евгения Вюртембергского: