Павел I (гроссмейстер мальтийского ордена)

Эксперимент царевне понравился, и она решила «развить успех», действуя теперь через Павла. Не может ли он попросить императрицу о предоставлении привилегий в России монбельярским производителям ситца и торговцам этой тканью? Екатерина мгновенно поняла, куда клонит невестка, и отказалась создавать какую бы то ни было монополию. Она сказала, что в России построено достаточно ситцевых фабрик и нет необходимости покупать ткани за границей11*Утвержденный Екатериной II Таможенный тариф 1766 г. носил ярко выраженный протекционистский характер, защищавший отечественную промышленность. Он полностью запрещал ввоз товаров, «коими в изобилии в собственном государстве довольствоваться можем»; наоборот, товары «коих произращение или заводы в государстве еще не начиналось» вообще освобождались от ввозных пошлин. Ситца в России хватало. Сегодняшний Таможенный тариф далеко ушел по пути прогресса от этих наивных представлений XVIII века!*.

У Павла напрочь отсутствовало терпение. По утрам он старался как можно раньше встать с постели, а вечером – лечь, торопился на прием при дворе, но, как только появлялся там, сразу же спешил уйти оттуда...

Мария Федоровна относилась ко всему этому с большой нежностью. Она искренне любила своего мужа, но чувствовала себя лишней в императорском окружении; монологи Павла о военных реформах, проблемах духовенства, различных политических союзах не привлекали ее внимания. Она ищет себе другие занятия, которые бы сделали уютным их домашний очаг. Она окружила себя писателями, поэтами и даже актерами. Она устраивала спектакли еще чаще, чем балы, до которых она была не слишком охоча.

ГУСТАВ III

Король шведский Густав III покровительствовал своему брату, герцогу Карлу Зюдерманландскому в развитии и организации масонства. В зале Стокгольмской биржи, в присутствии вольных каменщиков, король лично возложил на брата знаки достоинства «викария Соломона», облачил его в горностаевую мантию и обещал ордену свое покровительство. Влияние ордена распространялось даже на государственную жизнь Швеции: последующие шведские монархи принимали главенство над орденом по праву наследования.

Густав III приехал в Петербург в 1777 году инкогнито, как «граф Готланд». Помимо протокольных встреч с императрицей он рассчитывал наладить более тесные личные контакты с российскими масонами. Торжественные соединенные собрания по случаю этого приезда были проведены в ложе Аполлона.

Еще когда Куракин получал в Швеции конституцию высших градусов Строгого наблюдения, член шведского масонского капитула граф Левенгаупт выразил надежду, что

«приезд нашего монарха в вашу страну будет много способствовать вашим масонским работам».

Однако Густав III, целью визита которого было вбить клин между Россией и Пруссией (первая зарилась на граничащую с ней Финляндию, а вторая – на шведскую в то время Померанию), допустил дипломатический «прокол». Насмехаясь над Фридрихом II, разумеется, для того, чтобы польстить Екатерине, из которой хотел сделать свою союзницу, он совершенно забыл о пристрастиях наследника престола. Императрица, казалось, равнодушно относилась к злословию именитого гостя в адрес короля Пруссии. Но Павел, присутствовавший при разговоре, внезапно потерял терпение. Он почти выкрикнул в лицо Густаву:

– Горе, сир, тем, кто забывает об узах крови и дружбы, объединяющих людей!

Все трое – и Павел, и Густав, и Фридрих – были родственниками.

Король Швеции сохранил в душе горький осадок от этой встречи, а Павел в письме к прусскому королю Фридриху II подробно известил его о беседе с королем Швеции...

ИОСИФ II

После малоприятного визита короля Швеции в Россию приехал молодой император Австрии Иосиф II (инкогнито, как «граф Фалькенштейн»), сын и формальный соправитель Марии-Терезии с 1765 года, после смерти императора Франца I. Он хотел уточнить детали «Греческого проекта» Екатерины и наметить возможности сотрудничества стран. Иосиф II высоко оценил государственный ум Екатерины II.

Не менее высоко Иосиф II оценил и очаровательную Марию Федоровну, даже немного флиртовал с ней. Он пришел в настоящий восторг, о чем и написал Марии-Терезии: