Павел I (гроссмейстер мальтийского ордена)

Но Екатерина-то знала: не рад генерал-фельдмаршал этой виктории. И знала, почему. Это она подсказала Бестужеву-Рюмину: надо, мол, главнокомандующему сообщить, что матушка-де наша, государыня Елисавета Петровна, не весьма здорово чувствовать себя изволит... Что было святой и истинной правдой. Государыне в Царском Селе во время обедни стало плохо; выйдя из церкви, она упала без памяти... Придворные врачи Фусадье, Кондиоди, Пуассонье учинили консилиум и лишь через два часа привели ее в чувство, но говорить она изволила невнятно, и думали, что у государыни паралич. Но, милостив Бог, она лишь глубоко прокусила язык...

А далее Апраксин, ловкая придворная вертушка, пусть сам соображает! Елисавета-то победам над Фридрихом рада будет. А что скажет Петр Федорович, наследник престола, буквально влюбленный во Фридриха? Ведь, не приведи Бог, скончается государыня, на престоле, скорее всего, он окажется!

Бестужев написал это послание, и полковник Гудович в размеренный срок доставил его... Результат был тот, что и задумывался: после победы вместо преследования отступающего Левальда Апраксин сам отступил на зимние квартиры в Курляндию. Это была первая победа Екатерины. Но плодами ее воспользовался дядя. Загреб жар чужими руками. И это Екатерине не понравилось. Она не хочет более, чтобы кто-то оказывался у нее entre la coupe et les levres! 20*Между кубком и губами (франц.).* Разве не может она обратить свои силы и связи в пользу для себя самой? Разве она не мать наследника престола?

То же самое думал и Бестужев. План обсуждали tete-a-tete. 21*С глазу на глаз (франц.).* Петр Федорович, согласно сему плану, от дел правления удалялся, детали – как именно удалялся – подлежали дальнейшему обсуждению. Екатерина – регентша при царствующем малолетнем Павле, сам Бестужев – глава кабинета... Екатерина кивала, поддакивала, но четкими обязательствами себя не связывала. Одна деталь виделась ей совсем не так: она будет не регентшей, она будет царицей. Но нужно ли сейчас уточнять все? Будущее так неопределенно...

Думала ли она о том, как к этому ее решению отнесется Павел, сын? Как? Эта трехлетняя кроха, бессмысленно таращащая черные сливинки глаз? Что он понимает! Он будет только рад за мать!.. Впрочем, Екатерина намекнула французскому посланнику Бретею, что день, когда императрица, также желавшая отстранить Петра от власти, официально объявит маленького Павла императором, а ее – регентшей, станет самым счастливым днем ее жизни.

Определенность пришла раньше, чем хотелось участникам заговора. Императрица оправилась от болезни и потребовала объяснить, почему армия после успехов, коим в стольном граде салютация производилась, отступает, и с тем же позором, как если б разбита была? Заявлениям Апраксина о том, что в войсках оказались большие потери, не хватило субсистенции, сиречь продовольствия, веры дано не было: объявилось, что в частях фуражу и провианту было достаточно. А кенигсбергские зимние квартиры должны были оказаться не менее удобными, чем курляндские...

Канцлер Бестужев был взят под арест в феврале 1758 года. Вместе с ним арестовали ювелира Бернарди, Ивана Елагина и Василия Ададурова, все трое – друзья и сторонники Екатерины. Был выслан из страны Понятовский. Бестужева лишили званий, чинов, орденов и сослали в деревню.

Апраксин около трех лет томился под судом. Когда императрица спросила, отчего так долго тянется это дело, ей ответили, что фельдмаршал не признается ни в чем.

«Ну так, – заметила государыня, – остается последнее средство, – прекратить следствие и оправдать невинного».

В первое же заседание следственной комиссии после этого разговора один из ее членов воскликнул:

– Остается, как матушка-императрица велела, употребить последнее средство...

Не успел он кончить слов, как вдруг Апраксин побледнел и рухнул на пол. Явившийся лекарь зафиксировал апоплексический удар.

Екатерину также постигла опала императрицы. Однажды после полуночи Александр Шувалов явился к ней в покои и сообщил, что должен проводить ее к государыне. Объяснения Екатерины Елисавета принимала вместе с мужем Екатерины Петром и графом Иваном Ивановичем Шуваловым. Екатерина клялась, что сообщения ее в действующую армию не содержали задних мыслей и были продиктованы единственно беспокойством о драгоценном здоровье царствующей особы, и просила императрицу об одном: чтобы ее отпустили в Германию отсюда, где так произвольно перетолковывают самые невинные слова и поступки.

«Если вам, Ваше Величество, не угодила, то и на свете лучше не жить!»

Это был беспроигрышный ход. Разумеется, Петр настоятельно и горячо требовал сделать именно так, как просит Екатерина, т.е. выслать ее в Шлезвиг-Гольштейн. Однако Елисавета, понимая, что он делает это для того, чтобы ничто не мешало его связи с Лизой Воронцовой, всячески противилась.