Павел II. Книга 3. Пригоршня власти

С полчаса генерал наслаждался филигранными, истинно конфуцианскими мыслями героя книги, однако дальше читать не смог. В этом году ему исполнилось семьдесят пять лет. А ведь перешагнув за шестьдесят девять европейских лет, человек проживает те самые десять тысяч, и еще десять тысяч, и еще пять тысяч дней, которые, по обычному китайскому счету, и составляют весь отпущенный человеку век. Он, Форбс, жил сейчас уже двадцать восьмую тысячу дней. Небо оказалось к нему благосклонно. Предикторы в древнем Китае были прямолинейны, так и говорили в лицо человеку, что вот, мол, единственное благо, на которое можете рассчитывать, — это семьдесят или восемьдесят лет жизни, а больше не будет вам ничего хорошего, экзаменов не сдадите, женитесь неудачно, наследство уплывет из рук, и так далее. Ну, если пользоваться такими мерками, то некоторые блага сверх минимума Форбс от Неба уже получил, и даже, быть может, умрет еще не завтра, во всяком случае, ван Леннеп пока не сообщал.

Если считать давным-давно полученные генеральские погоны сдачей экзамена, то можно предположить, что он сдан, не сюцай он какой-нибудь жалкий, а, скажем, гуань… второго ранга? Третьего? Был ли вообще такой чин? Впрочем, почему это его экзамен — не китайский? Макартур заметил телепат-майора еще в Корее, с тех пор для него началось возвышение, а что есть Корея, как не далекая провинция Китая? Не подумать бы такого при телепатах-корейцах. Форбс перебрал в уме кадры и с облегчением констатировал, что таких в институте, похоже, вообще нет. Есть ценный кореец Юн, безвоздушный левитатор, в отпуске каждый год по две недели на Луне торчит, зелья разные толчет. А варят их уже здесь: другой кореец, очень старый, с дочкой и с внучкой, в основном варят любовные напитки, чтоб не потерять квалификацию, а чтоб не сидеть на шее у американского налогоплательщика — выполняют мелкие частные заказы. Есть еще северокорейский шпион в секретарях у радиоактивного мага, ну, тот не только чужих мыслей не читает, он и своих не понимает.

А прочие блага? Чин-то все равно большой, как ни мерь. Наследство давно получил и все истратил на китайский антиквариат. Вот разве что женитьба не состоялась? Бывает ли вообще неженатый китаец? Разве что если монах. Генерал с полным правом мог считать себя монахом — при таком-то здоровенном горном монастыре. Значит, оснований жаловаться в принципе нет никаких. Ох… Почему же тогда, ну почему же вся работа больше чем за тридцать лет только и привела к потере Штатами Аляски, утрате контроля над русским правительством, общему упадку масонства, возникновению Гренландской Империи, исчезновению с карты независимой Мальты, независимой Исландии, появлению метастазной Островной Федерации, дикому усилению латиноамериканского влияния во всем мире, и, наконец, превращению собственного лучшего агента в православного царя на бывшей американской земле!

История с Джеймсом была для генерала самой болезненной. Он заставил себя посмотреть на экране прямую трансляцию коронации Иоакима и Екатерины в Ново-Архенгельске, выслушать все возгласы митрополита Барановского и Коцебуйского Мартиниана, обозреть подарки России, которые вручал бывшему Джеймсу чрезвычайный и полномочный посол, светлейший князь Братеев-Тайнинский, а потом с еще большей болью смотреть на подарки, которые подносил временный поверенный в делах республики Сальварсан Доместико Долметчер, чья аккредитация, похоже, распространялась во все концы международной кулинарной книги. О потере Аляски ван Леннеп предупреждал давным-давно, но говорил и о том, что Штаты не должны трепыхаться по этому поводу, иначе дружественной Канаде предстоит превращение в две-три гренладских провинции; потом та же ледовая держава аннексирует и Аляску тоже, построит мост через Берингов пролив… Ой, ой, лучше не продолжать.

Машинально генерал привел лифт в медленное движение, направил его куда-то вниз, не имея в виду никакой цели, и вернулся к насущным делам. По бюллетеню ван Леннепа в пятнадцать тридцать по коло- радскому времени — генерал сверил часы — Форбс должен был затребовать исчерпывающее досье на южноафриканского предиктора Класа дю Тойта. Генерал набрал код — и таковое затребовал. Досье оказалось наивысшей степени секретности, поэтому даже не существовало в памяти компьютера. О'Харе придется сходить в архив самому, генерал отдал приказ. Оставалось ждать не меньше получаса. О'Хара аккуратный, но нерасторопный.

Секретарь всунул в пневматическое окошко ветхую, в каких-то советских тесемках папку. Генерал нехотя развернул ее и стал читать.

«ДЮ ТОЙТ, КЛАС. Родился 1 июня 1956 г. в Москве. Подлинное имя — Дуликов Фадей Ивисталович. Отец — Ивистал Максимович Дуликов, приемный сын мещанина г. Почепа Максима Евпатиевича Дуликова; подлинный отец — Романов Никита Алексеевич, р. 1902…»