Павел Третьяков

Но особый интерес представляют собой путешествия П. М. и В. Н. Третьяковых по России. Еще в 1870–1880-е годы поездки по России, не сопряженные с решением деловых вопросов, были явлением из ряда вон выходящим. Мало кто мог позволить себе разъезжать из города в город, осматривая «достопримечательности»: для этого нужны были не только большие деньги, но и четкая мотивация. Сохранились интереснейшие дневниковые записи В. Н. Третьяковой о путешествии 1870 года — первой поездке супругов Третьяковых по России. Они отправились в дорогу без детей. Первую часть путешествия их сопровождал Т. Е. Жегин. Наблюдательная, обладающая живым умом, Вера Николаевна описывает обстановку городов, вокзалов, гостиниц и постоялых дворов в мельчайших деталях. Вот как она повествует об Орле: «…город имеет весьма порядочные улицы, магазины отличные. Недурно, правильно выстроены присутственные места. Кадетский корпус, институт с садами придают городу правильность и веселый вид… Видно много каменных зданий и надо надеяться, что со временем Орел будет великолепный город, так как он есть соединительный пункт всех российских железных дорог»^[441]. А после путешествия Вера Николаевна записала в альбом, который она вела для дочерей: с Павлом Михайловичем «…любили мы всегда путешествовать вдвоем… Папаша во время путешествия никогда не скучал, мог интересоваться всем, что только попадалось на глаза. Кроме живописи любил он природу, и гулять по городу и окрестностям, ему неизвестным, составляло одно из величайших наслаждений. Меня приучал он ходить очень много. Так к концу нашего путешествия до такой степени сделаешься легкой и усталости никакой не чувствуешь»^[442]. Путешествия еще более сплачивали супругов Третьяковых, утоляли их жажду новых знаний и впечатлений. Характерен в этом смысле разговор на пароходе со случайной попутчицей, описанный Верой Николаевной: «…эта институтка очень раздражала меня своими суждениями; в конце ее философии был вопрос: какое удовольствие я имею, путешествуя в Крым, на Кавказ без всякой цели! „Я употребила бы на Вашем месте на наряды те деньги, которые Вы проездите“. Вот подобное высказанное мнение еще больше убедило меня в дурном влиянии институтского нравственного воспитания на девушку»^[443].

А сколько книг было прочитано П. М. и В. Н. Третьяковыми совместно! По выходным Павел Михайлович нередко «засиживался» с Верой Николаевной над той или иной книгой, которую они читали вслух. Читали они и по утрам. Память В. П. Зилоти сохранила эпизод, очевидно, пришедшийся на выходной день: «…в непроглядное осеннее утро, когда еще горела над столом большая керосиновая лампа, под которой отец читал матери, между глотками кофе, „Московские ведомости“»^[444]. Вера Николаевна вполне разделяла литературные интересы мужа. А. П. Боткина отмечает: «…несколько раз встречаются в записках Веры Николаевны упоминания о чтении „Братьев Карамазовых“. Читали они вслух с Павлом Михайловичем в 1879 году в Ялте, чтение вызвало много бесед и сблизило их между собой больше прежнего»^[445].

На любовь Третьяковых к совместному чтению указывает и современный исследователь Н. Приймак: «…круг чтения Веры Николаевны был весьма широк, при этом она постоянно обсуждала и оценивала прочитанное вместе с мужем. В ее „Записных книжках“ часто мелькают названия серьезных периодических изданий тех лет: „Вестник Европы“, „Русский вестник“… Она хорошо знала произведения В. Шекспира, И.-В. Гете, Дж. Байрона, Ж. Санд. Бурно обсуждаемые в эти годы произведения властителей дум — В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова — не проходят мимо ее внимания… В „Записных книжках“ приводится целая страница „пейзажной“ тургеневской прозы, выписанная Верой Николаевной. Но особое место в ее внутреннем мире занимали Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский. Для Веры Николаевны каждая прочитанная книга — это возможность, как она говорила, „поработать в себе“»^[446].

В. П. Зилоти пишет: «…насколько хорошо знал отец Достоевского — я не знаю. Он не любил говорить ни с кем, кроме мамочки, которую боготворил, ни о чем ему особенно дорогом»^[447].