Павел Третьяков

Важно подчеркнуть, что главными героями «третьяковского портрета» становились не лица царствующей фамилии и не высокородные аристократы, иными словами, не те, чьех^юло- жение было высоким по праву рождения. Вернее, не только они. Третьяков старался увековечить в первую очередь тех, кто возвысился благодаря собственному таланту и трудолюбию, вне всякой зависимости от сословного происхождения. В советскую эпоху взгляды Третьякова назвали бы демократическими, но... может, уже настало время считать их проявлением личных нравственных принципов самого Третьякова? Фактически при помощи художников он создавал идеальный образ человеческой личности. Не властителя человеческих судеб, обладающего властью или деньгами. Не интеллигента, готового разрушить мир или страну ради завладевшей его умом идеи. Но — творца- созидателя, который все усилия направляет на то, чтобы сделать мир лучше, а значит, совершеннее. Не это ли имел в виду

В.Д. Поленов, называя Третьякова «покровителем проповеди этических идей эстетическими средствами»?..

В то же время... Павел Михайлович не просто способствовал появлению на свет отдельных портретов тех или иных великих деятелей, хотя это само по себе достойно уважения. Во многом благодаря П.М. Третьякову лучшими художниками второй половины XIX столетия был до мелочей проработан новый тип портрета «великой личности». В нем нет того акцента на атрибутах деятельности портретируемого или на «статусных деталях», который был столь характерен для парадных портретов XVIII века. В них нет излишне эффектной игры красок. В лучших, интимнейших, портретах, созданных под влиянием Третьякова... вообще нет ничего лишнего. Существуют лишь творец, его талант и его великий замысел. Все остальное растворяется, становится несущественным, отступает перед мощью отдельной человеческой личности.

К делу создания галереи отечественного искусства, как и к другим делам, Павел Михайлович подходил в высшей мере сознательно, стараясь во всем достичь совершенства. Прежде всего он скрупулезно изучал все, что касалось интересующего его предмета.

На протяжении 1860-х годов Павел Михайлович совершенствует свои познания в области живописи, что называется, «практическим путем». Начиная с 1860 года Третьяков практически каждый год отправляется в поездки по Европе737, где не только занимается торговыми делами, но также внимательно изучает крупнейшие музейные собрания, интересуется выставками, привозит домой художественные альбомы. В.В. Стасов пишет о Третьякове: «... невзирая на то, что он мало владел европейскими языками, он, с гидом и картой в руках, ревностно и тщательно пересмотрел почти все европейские музеи, переезжая из одной большой столицы в другую, из одного маленького итальянского, голландского или немецкого городка в другой. И он сделался настоящим, глубоким и тонким знатоком живописи. И все-таки он не терял главную свою цель из виду, он не переставал заботиться всего более о русской школе. От этого его картинная галерея так мало похожа на другие русские наши галереи. Она не есть случайное сборище картин, она есть результат знания, соображения, строгого взвешиванья и, всего более, глубокой любви к своему дорогому делу»738.

Огромное значение в деятельности Третьякова сыграли поездки по стране.

Осмотр подмосковных достопримечательностей в начале 1860-х.

Регулярные деловые поездки в Кострому с середины 1860-х.

Первые поездки Третьякова с женой по России в 1870, 1872 годах и более поздние...

Все это давало Павлу Михайловичу более и более глубокое понимание русских типажей и пейзажей. Здесь следует напомнить, что знакомство московской и петербургской образованной публики с русскими окраинами еще только начиналось. Художница Н.В. Поленова, жена Василия Дмитриевича Поленова, пишет о событиях, пришедшихся на 1881 год, то есть через 11 лет после первой поездки Третьяковых по стране: «... явилось желание ближе познакомиться с русской археологией и на месте посмотреть памятники русской архитектуры. В первых числах июня под руководительством В.Д. Поленова предприняли экскурсию в Ростов и Ярославль. Древности этих городов в то время были еще в полном забросе, общественный интерес еще не касался русской старины, изучение которой было делом отдельных личностей-специалистов»739. Неудивительны поэтому сравнения русских пейзажей с европейскими видами. На Веру Николаевну поездка в один из районов Нижнего Новгорода «... произвела такое хорошее впечатление, что казалось мне, что и за границей я не видала лучшего вида и более правильного города. Постоянно напоминала я себе: “Ведь это наша Россия”, и потому-то все имело для меня особенный интерес и особенную цену »740. Выехав из Воронежа, «... мы увидели долину, которую я осмелюсь сравнить и даже поставить выше воспетой Лозаннской долины в Швейцарии. Подобной я не видала, да и муж тоже »741.