Павленков

Просветительская нацеленность всех этих изданий находила свое выражение не только в том, что Флорентий Федорович — нередко даже в ущерб собственным интересам — занижал цены выпущенных книг, чтобы они находили покупателя в самой широкой аудитории, но и в самом характере издания. Павленков стремился снабжать их предисловиями, причем добивался, чтобы авторами таких обращений к читателю выступали подлинные знатоки, талантливые пропагандисты творчества того или иного писателя.

Так, когда Флорентий Федорович решает издавать собрание сочинений Виктора Гюго, для написания предисловия он обращается к литературному критику, сотруднику «Отечественных записок» Александру Михайловичу Скабичевскому. «Вы очень обяжете меня, — обращается к Скабичевскому Павленков 29 октября 1894 года, — если не откажетесь написать вступительную статью критико-библиографического характера к издаваемым мною сочинениям Виктора Гюго в сокращенном переводе г-жи Брагинской. Все необходимые сведения и состав этого издания Вам сообщит Николай Александрович Розенталь. Объем статьи, в случае Вашего согласия, будет зависеть от Вас. Я думаю, что она займет не более журнального листа…»

В статье критика М. А. Протопопова, талантливого, убежденного и горячего последователя литературных традиций шестидесятых годов, которая сопровождала двухтомное собрание сочинений писателя-демократа Ф. М. Решетникова, отмечалось прогрессивное значение его произведений. Такие оценки были весьма смелыми, ибо немало произведений Решетникова входило в восьмидесятые годы в списки запрещенных к обращению в публичных библиотеках и общественных читальнях книг.

Отдельные статьи такого рода, подготовленные по заказу Павленкова, стали настоящим явлением в литературной и общественно-политической мысли. К примеру, Г. В. Плеханов, ссылаясь на статью Н. К. Михайловского «Прудон и Белинский», считал нужным добавить очень существенное для ее характеристики: «…которою г. Павленков украсил свое издание сочинений Белинского».

Наряду со статьями-предисловиями и послесловиями издатель помещал иллюстрации, портреты авторов. Для собрания сочинений М. Ю. Лермонтова он заимствует иллюстрации, публиковавшиеся в журнале «Нива» в 1879–1883 годах. Это — и фотографии дома Лермонтова в Пятигорске, дома, где он родился, гробницы поэта в селе Тарханы, и репродукции работ, к примеру, М. А. Зичи «Побежденный демон», «Княжна Мери» и рисунки к отдельным произведениям — Бэла, Воздушный корабль, Горные вершины, Беглец, купец Калашников, Три пальмы и др.

По возвращении из сибирской ссылки Павленков всю свою энергию направил на завоевание все новых и новых читательских кругов. Будучи стойким и убежденным борцом за претворение в жизнь идеалов 60-х годов, он вынужден был жить и трудиться в новую эпоху, среди других веяний в общественно-политической жизни страны. Очень точно выразит позднее сходство и отличие этих двух поколений — шестидесятых и последующих годов — К. А. Тимирязев. «Моисей, умирающий, простирая руки к обетованной земле, куда ему не привелось войти, — трогательно-поэтический образ, но, конечно, не менее трогательные были образы тех безвестных, не завещавших истории своих имен, молодых евреев, которые и родились и умерли в пустыне, не увидав обетованной земли, но не изменили своим заветам, не поклонились золотому тельцу, — писал Тимирязев. — В такой символической форме нередко представляются моему воображению, с одной стороны, типические фигуры старых шестидесятников, а с другой, — молодых представителей других десятилетий, сошедших в могилу, не оставив видимых следов своей преданной, самоотверженной деятельности. С типическим образом старого шестидесятника неразрывно связано представление о каком-то устойчивом оптимизме, неискоренимой уверенности в лучшее будущее. Чувство это, конечно, не брало начало в каком-нибудь благодушном равнодушии к настоящему; напротив, сочетаясь с горячим протестом против него, оно питалось живым воспоминанием о прошлом, воспоминанием об освобождении из плена египетского. Кто видел один восход солнца, того не уверишь даже темной ночью, что оно закатилось навсегда. На этой индукции: восходило, — значит, взойдет, держится вся нравственная опора жизни. Не то было с молодым поколением; как и отцам, ему сорок лет пришлось бродить по пустыне, как и отцам, не привелось ему вступить в обетованную землю, но сверх того у него не было позади, как у отцов, бодрящего, живого воспоминания о поражении фараона, и тем большее напряжение нравственных сил требовалось ему для беззаветного служения своему народу».

От наблюдательного взора Павленкова не ускользало это разящее противоречие. И он, как истый шестидесятник, делает все, что в его силах, чтобы передать новым поколениям те идеалы, которыми он сам и его товарищи вдохновлялись в юности. Оттого он издает сочинения В. Г. Белинского, Н. В. Шелгунова, борется за выпуск в России произведений А. И. Герцена.