Павлин – птица гордая

– Но почему вы не подойдёте к ним?

– Я не с ними, а они не со мной. Меня нет рядом, и это выбор, который я принял от безысходности, но это не лучший выход. Это выход, доводящий до безвыходности, это исход, заставляющий ощущать безысходность.

– Неужели вы не можете ничего с этим сделать?

– Это круг, в который ты попадаешь сразу, как только он возникает, и выйти из него очень сложно, но некоторые умудряются это сделать.

– Так вернитесь к ним.

– Вернуться? Чтобы вернуться, сначала нужно туда вступить. Эти люди отличаются от меня.

– Они такие же люди, как и вы.

– Они не такие как я, и именно это поддерживает мою веру в человечество. Они делают, а не говорят, а, делая, думают о других. Тысяча рассуждений о добре не стоят и одного по-настоящему доброго поступка.

– Но ведь вы тоже делаете добрые дела.

– Доброе дело не начинается с мысли «а что я с этого получу» или «что об этом подумают другие». Доброе дело идёт от сердца, думая о других, а то, что делают подобные мне, так это, руководствуясь разумом, пытаются попасть в сердце другим.

– А вы не слишком жестоки к себе?

– Я жесток к себе так же сильно, как могу быть жесток с другими. Человек, способный ранить самого себя, не может быть беззащитным в схватке с окружающими.

– Но ведь такие люди запираются в себе, они ведь и мухи не обидят.

– Ох, нет, именно мух они и обижают, порой срываясь на них, вот только «мухами» для них может стать всё что угодно или даже кто угодно.

– То есть вы потенциально опасны?

– Я, как стреляющий вверх лучник, то попадаю в себя, то делаю жертвой случайного прохожего, причём следующая цель практически непредсказуема.

– Зачем вы всё это мне рассказываете?

– Потому что вы слушаете и ещё потому, что мы мало знакомы, и я ещё не успел увидеть в вас угрозы.

– Иными словами, вы разговариваете с людьми, пока они не начнут вас пугать?

– Точнее пока я не начну их бояться, но да, примерно так.

– Но тогда вы не можете быть частью общества, потому что будете стремиться покинуть его до того, как оно вас хотя бы заметит.

Один силуэт отошёл от костра и направился к беседующим в темноте. Подойдя, он спросил:

– У вас всё хорошо?

– Да, спасибо, всё хорошо, – ответил один из беседующих в сумраке.

Человек, пришедший от костра, вернулся к компании, окружавшей огонь.

– Помните, в начале разговора я сказал, что эти люди поддерживают мою веру в людей. Так вот, смотря на них, я понимаю, что всё не так плохо и что окружающий меня, не Вас, мир не так плох. Всегда есть люди, которым можно довериться, за что хочется сказать им большое спасибо.

– Ну, так подойдите и поблагодарите их.

– Придётся слишком долго объяснять, за что я им благодарен. Проще будет прыгнуть в разведённый ими костёр и никому не мешать, а вы поблагодарите их за этот очищающий огонь, – сказал собеседник с улыбкой.

– Но вы ведь не серьёзно, правда?

– Я не могу сказать, что эта мысль не приходила мне в голову, иначе я бы не смог её озвучить. Если честно, я был бы не против пожертвовать собой ради спасения кого-нибудь.

– Это благородное рвение.

– Это эгоистичный расчёт. Я не дорожу своей жизнью, поэтому готов отдать её за секундную славу. Я как герой одного известного романа, но, в отличие от него, о моём будущем моральном развитии ничего не сказано. Представляете, какого это: найдя малейшее преимущество, узнав на мельчайшую частицу больше, уже представлять момент триумфа, когда ты сможешь это использовать, хотя ты осознаёшь, что он никогда не наступит. Осознание – цепь в руках великана, разрушающего воздушные замки; это цепь, которой мы прикованы к этому миру. Пока вы осознаёте хотя бы цену своей жизни, вы всё ещё в этом мире. Пусть так оно и остаётся.

Дым скрыл от Жени сначала людей у костра, затем тех двух, которые вели диалог. Так же быстро дым добрался и до Евгения, отчего он начал задыхаться. Молодой человек начал сильно кашлять и … проснулся.