Павлунькино чудо

- Да-а, брат ты мой. Этот котелок с историей. А достался он мне вот как. Я ведь не всегда старшиной хозяйственной роты был. Это уж к концу войны из-за ранения свою боеспособность потерял… Под Ельней я командовал орудийным расчётом. Вот тогда-то мы и повернули нашего врага обратно. А уходить ему не очень хотелось. Здорово досталось нашей батарее. Снаряды все вышли, а гитлеровцы в контратаку пошли. Нечего делать - за карабины и автоматы взялись. Ну, встретили их как полагается. Вот вижу - прёт на меня здоровенный детина и автомат вперёд выставил. Только хотел я его штыком, уважить, как пуля ударила в цевьё и выбила из моих рук сломанное оружие. А у гитлеровца, на моё счастье, автомат заартачился, молчит. Хотел я ухватить его за ствол, да гитлеровец увернулся так стремительно, что даже каска с него свалилась. А я поскользнулся и, падая, ухватился за котелок, который висел у него на поясе. Сорвал я котелок с пояса и трахнул гитлеровца по^виску. Вот так и появился у меня этот трофей…

Старшина замолчал и сурово сжал губы. Вадька ближе пододвинул стул.

Подошёл Петренко, один солдат перестал резать зелёный лук, другой мотор у мясорубки остановил. Слушают.

- Дальше пошли мы вперёд, - продолжал свой рассказ старшина. - Много сёл и городов освободили. Немало и времени прошло. Успел я уже в госпитале побывать…

Старшина каким-то особенно тёплым взглядом обласкал Вадьку и продолжал:

- И вот подходим мы к моим родным местам под городом Карачевым. Сердце рвётся из груди. Дома ведь жена осталась и сынок. Вот такой же парнишка был, как ты. Володей звали. Моя деревня в стороне была - километра три надо пройти. Отпросился я у командира с условием, что назавтра догоню свой полк. Ведь мне всего одну минутку и надо, чтобы взглянуть на жену да Володьку своего обнять. Подхожу к деревне - гарью пахнет… Ни до мика! Ни деревца! Только чёрные трубы от печей торчат да дымок ещё кое-где курится… Нашёл я в соседнем леске в землянке старую бабку. Одна она из всей деревни в живых и осталась. Показала мне старуха холмик. Вот тут тебе и Володька, и Настасьюшка, и всё счастье твоё. Поплакать хотел, а не могу. Закипело всё во мне. И дал я себе клятву: умереть за родную землю или дойти до сердца врага, поразить его смертельно и написать вот на этом котелке последнее слово: Берлин!

Старшина умолк и задумался. Вадька решился спросить:

- Ну, а как же вы сейчас-то один, без семьи?

Старшина ласково привлёк его к себе.

- Есть у меня семья. Смотри, сколько сыновей. Вот Петренко, Митрофанов, Мамедов, Забелин. Все молодцы как на подбор. Ещё тебя в сыновья возьму. Пойдешь?

- Маму с папой жалко. Они меня и Серёжку здорово любят. Да и за девчонок некому будет заступаться. Эдька тогда их вовсю лупить будет,- отказался Вадька.

- Молодец! - похвалил мальчика старшина. - Настоящим человеком растёшь. Петренко! Налей-ка в котелок компоту, да пополнее и погуще.

- Возьми отнеси своему Серёжке, - сказал старшина.

Вадька взял котелок и вопросительно посмотрел на старого солдата.

- Котелок? А котелок, брат ты мой, принесёшь обратно. А если меня не будет, отдашь в проход ной, - сказал старшина.

У Вадьки от волнения гулко застучало сердце. Ему, мальчишке, доверили фронтовой трофей, побывавший в Берлине!

Как только Вадька вышел из казармы, тревога охватила его. Сейчас ему дома здорово влетит за опоздание. А если ещё Серёжка не догадался купить хлеба, то попадёт вдвойне.

Что успокаивало Вадьку в этих тревожных размышлениях, так это котелок старшины.

Вадьке было приятно ощущать в своей руке вес котелка. Торопливо шагая по тротуару, он искоса поглядывал на котелок и любовался его матовым блеском. Ему не терпелось рассказать отцу и матери о своём знакомстве с гвардии старшиной Морозовым. Папа, он поймет, что это за котелок! Он тоже на фронте был.

Но чем ближе подходил Вадька к дому, тем больше возрастало его беспокойство. Неужели сейчас ему встретится этот Эдька? Тогдашне жди добра!

Так оно и получилось. Только Вадька повернул на свою улицу, как увидел Эдьку. Тот в канаве пускал новенький пластмассовый кораблик.

- Здорово, - как можно миролюбивее сказал Вадька, а потом всё-таки не вытерпел и добавил: - Не люблю я такие корабли. Мне нравятся самодельные.

- Ну и не люби. Тебе никогда такой красивый не сделать, - равнодушно ответил Эдька, даже не взглянув на Вадьку, весь поглощённый своим занятием.

- Пусть будет некрасивый, зато такой, какой мне надо. Хочу - с двумя трубами сделаю, хочу - с тремя, хочу - атомный ледокол.

Эдька взглянул на него и поучительно сказал:

- Мне папа всегда говорит, незачем тратить силы там, где можно без этого обойтись. Отдал рубль -и готово. А то строгай, копайся. Да ещё палец порежешь.

Вадька хотел пройти дальше.

Но Эдька выпрямился, и перед Вадькиными глазами угрожающе заблестели серебряные змейки на Эдькином новеньком, забрызганном грязью голубом костюмчике. Эдька увидел котелок в руке Вадьки;

- Это что?

- Это котелок. Он на фронте побывал. Видишь, что тут написано? - гордо объяснил Вадька,