Павшее Королевство

— Время на исходе? — спрашиваю хриплым голосом. Я качаю головой от разочарования. Какой смысл было возвращаться, если я ничего не могу вспомнить?

— Увидишь. Земля разрушилась прямо за лесом, — Деррик снова продолжает быстро копать, только на этот раз его движения более обеспокоенные. Теперь глубина ямы не менее шести футов, но фейри могут почувствовать запах их мертвых тел пройдя мимо. Он продолжает рыть. — Наш мир разваливается, потому что они отказываются убивать друг друга. Если один из них не умрет, умрём все мы.

«Наш мир»

Ну, вот опять; голос в моих воспоминаниях шепчет что-то про проклятия и силу. Когда я давлю на воспоминание сильней, моя голова снова начинает раскалываться. Вздрагиваю и прижимаю кончики пальцев к своим вискам.

Когда смотрю на Деррика, он отводит взгляд. Но я не я, если не настою. Я хочу знать, кто такой этот Король Неблагих. Почему мои чувства так сильны.

— Если ты считаешь, что он должен умереть, — тихо говорю я, — разве мне не стоит поговорить с ним прежде, чем все закончится?

Губы Деррика сжимаются в тончайшую линию.

— Тебя не было здесь, чтобы видеть, что он сделал, — спокойно говорит он. — Он зашёл слишком далеко, ему может быть плевать на тебя.

Я бледнею от этих слов, сморгнув слёзы, которые внезапно скопились у меня на глазах. Я не знаю, что ответить; нет ничего в моих воспоминаниях, чтобы настаивать на том, что Деррик ошибается. Только то, что я чувствую. И я не знаю, могу ли доверять этому.

Поэтому скидываю трупы в яму и помогаю Деррику засыпать их землей.

Глава 4

Деррик подгоняет меня через лес, требуя бежать быстрее. Если я замедляюсь, он подталкивает меня идти быстрее.

— Чем дальше мы уйдём от этих тел до наступления темноты, тем лучше, — говорит он. — Мне нужно предупредить людей.

Я почти спотыкаюсь о корень дерева. Мне так тяжело дышать, что сначала я просто ничего не могу сказать. Наконец, я собираюсь с силами.

— Может, полетишь вперёд?

Губы Деррика сжимаются в тонкую линию.

— Нет.

— Но…

— Я не оставлю тебя, — его крылья взволнованно трепещут. — Не тогда, когда я наполовину убежден в том, что ты являешься либо результатом какой-то безумной фантазии или моего сверх-активного воображения. И я только что получил назад свое место на твоем плече. А теперь шевели своей задницей.

Я ускоряю свой темп, бегу, пока мои мышцы не начинают гореть. Ни один из нас так и не заговорил даже спустя несколько часов, когда мы нашли заброшенную хижину глубоко в лесу. Деррик решил, что мы достаточно далеко от мертвого леса, чтобы остаться тут переночевать.

И это весьма своевременно, потому что я вот-вот свалюсь с ног.

Соломенная крыша достаточно прочная, чтобы не пропускать большую часть дождя. Воздух внутри затхлый. Единственное отверстие в углу каменной кладки пропускает дождь достаточно для того, чтобы вода и мох распространились по стенам.

У меня болят ноги. Я осторожно опускаю больное тело на холодный каменный пол и сижу, пока Деррик роется в сундуке в дальнем конце комнаты. Одеяла, которые он находит внутри, грязные и съедены молью, старая шерсть просеяна дырками. С довольным вздохом он вытаскивает иглу и нитку из кармана своего пальто и начинает сшивать ткань.

— Деррик, — я проверяю вес его имени на своем языке, надеясь воспользоваться им, чтобы вызвать воспоминания. Чувство домашнего уюта возвращается, комфорт, но никаких воспоминаний. Нет картинок из моей прежней жизни.

— Айлиэн, — я пробую собственное имя, направляясь к мрачным уголкам моего разума. Я должна знать, почему вернулась. Как вернулась. Я шепчу свое имя снова и снова, пока оно не становится дыханием на моих губах. Пока что это не больше, чем звук. Чувство огромного бремени снова возрастает, и я стараюсь выдержать его. Я позволяю шторму сформироваться и посмотреть, куда он меня приведет, но за его пределами все так же ничего нет.

Ох, я в тупике. Сдаюсь.

— У меня было ещё одно имя, — говорю я, раздраженная моей неспособностью вспомнить даже самые простые вещи, — так ведь? Оно было короче. Один слог.

Деррик замолкает, и его пальцы внезапно останавливаются. Он избегает моего взгляда.

— Да, было, — он протыкает иглу через материал и закусывает губу. Он усердно размышляет, это очевидно.

Я сужаю глаза.

— Может, я и не помню о тебе, но я знаю этот взгляд. Ты не хочешь быть честным со мной.

— Прекрасно, — он пожимает плечами. — Если ты хочешь честности, я предпочитаю Айлиэн. Оно отличительно, сходит с языка в приятном…

— Скажи мне, или я не позволю тебе садиться на моё плечо.

— Кэм, — наконец, вздохнув, произносит Деррик. — Он называл тебя Кэм, сокращение твоей фамилии, Кэмерон. Вот так. Теперь ты счастлива?

Кэм. Вот оно. Я вспоминаю, как оно звучало между дикими поцелуями, как будто он никогда не устанет произносить его. Кэм. Мне нравится это имя. Я чувствую его шёпот у пульса на моём горле. Оно значило всё. Оно говорит обо всём.

Но вместе с этими воспоминаниями приходит напоминание о срочном послании, из-за которого я вернулась, чтобы передать его. Оно связано с ним. Вот почему я здесь.