Пазори

– Думал, ты выглядишь хуже, – сказал он и протянул руку, не поднимаясь.

Пришлось наклониться для приветствия. От Валеры, как всегда, пахло каким-то ненатуральным лосьоном после бриться. Он постоянно перебарщивал с ним. Давно хотелось сказать, да всё не знал, как потактичнее это сделать.

– Это всё вашими стараниями, – ответил я на рукопожатие. – А с вами что?

– Да так, – отмахнулся он, откладывая в сторону книгу. – Это всё наша общедомовая ледовая арена на парковке.

На желтоватого оттенка обложке книги между его именем сверху и названием «Альянс» снизу был изображён мужчина посреди пустыни, рассыпающийся на ветру в песчинки.

– Хочешь почитать? – спросил он. – Новая, про преодоление предрешённости жизни и силу идеи.

– Мистика опять? – скривился я. – Нет, знаете, мне больше ваши этнографические исследования нравятся, чем художественные изыскания.

– Зря ты, – насупился он. – Фантазии – тоже наука.

– Ну, видно ваши – сродни высшей математике, – ответил я. – Жаль, что у вас с ногой так.

Он взглянул на неё и покачал, опирая на пятку, точно надеялся, что та каким-то чудом внезапно заживёт.

– Мне тоже, КСП, – признался он. – Ну, зато вместо двух этнографов в команде будут палеоантрополог и этнограф. Он там местный.

Прозвище КСП Валера дал мне лет пять назад и жутко гордился своим остроумием, позволившим ему сложить мои инициалы в аббревиатуру. Был бы в этом хоть какой-то смысл, наверняка меня бы называли так все коллеги. Однако алиас не прижился, и Николаевич остался единственным, кто его применял.

– А, так я – замена? – наконец озвучил я свою догадку.

– Тебе повезло.

– Нет, – возразил я. – Это эффект Папочки. У Вселенной на меня большие планы.

На мгновение коллега помрачнел.

– Случается только то, что должно было произойти, ведь, не будь оно неизбежностью, его бы не произошло, – сказал он, словно успокаивая себя. – «Альянс» как раз об этом.

– Ваш отец тот ещё удав, – подметил я стоявшей чуть в сторонке Лукерье. – Пойдём-ка отсюда, пока не придушил.

– Меня уже давно задушил, – улыбнулась она, чмокая его в щёку. – Восемнадцать лет в сплине прожить – это тебе не шутки.

– Делай всё, как я говорил, – сказал ей Валера и взглянул на меня. – Ну а ты… Скоро увидимся.

Посадка прошла с той же лёгкостью, как на метро в часы наименьшего пассажиропотока. Рейс оказался полупустым.

После короткого инструктажа попросили пристегнуть ремни. Двигатели загудели, самолёт затрясло, толкнуло вперёд, и он побежал, резко оторвался от земли в самом конце взлётно-посадочной полосы. Пилот взял настолько крутой угол, что пассажиров вдавило в кресла. От неожиданности Лука схватила меня за руку и зажмурилась.

– Прости, я помню про дистанцию, – выдохнула она.

– До последнего думал, что вы не боитесь полётов, – сказал я.

Она была спокойна и во время посадки, и слушая инструктаж, и даже когда самолёт, поскрипывая внутренней обшивкой, помчался по взлётке. Только момент отрыва выбил её из колеи.

Борт набрал необходимую высоту и выровнялся. Вот-вот должны были разрешить расстегивать ремни. Многие интуитивно начали это делать без подсказки, а Лукерья всё сидела, впившись ногтями в моё запястье и тяжело дышала, будто роженица.

– Расслабьтесь, встали на рельсы, – попытался пошутить я.

– Меня не пугают самолёты, – выдавила она, успокаивая дыхание. – Просто это было слишком резко… Ох… Интересно, что чувствуют ненецкие шаманы выду тана, когда без посторонней помощи поднимаются в Верхний мир.

– Наверное, ощущают подступающий смех, – пожал плечами я.

Всегда было интересно, что на самом деле думают люди, демонстрирующие перед другими «сверхъестественные» способности. Они же ведь осознают, что не обладают никакими тайными умениями, и с серьёзным видом продолжают свои представления. Как можно оставаться невозмутимым, занимаясь таким на протяжении многих лет, я не представлял.

– Если бы всё было так просто, хватало бы только одного универсального шамана, – возразила Лукерья. – Что-то же они умеют.

У многих северных народов было представление о вертикальном строении мира. Ненцы делили его на населённый богами Верхний, Средний, представляющий собой Землю, и Нижний, в котором обитают злые духи. С духами каждого мира общался свой шаман или тадебе – «выду тана», «я нянгы» и «самбдорта» соответственно.

– Конечно умеют – у каждого свой набор фокусов, – ответил я. – Это как различные школы у иллюзионистов. Они обманщики.

– Вовсе нет, – не согласилась Лукерья. – Даже если всё, что они говорят – ложь, но людям это нужно и помогает, то польза от их, как вы выражаетесь, фокусов, велика.

– Разве хорошо, когда людям нужен обман? Это же инфантилизм, бегство от ответственности.

– Это нам скептикам тяжело, а их жалеть не нужно, – сказала Лукерья, опуская шторку иллюминатора. – Какой бы простой стала жизнь, если бы удалось поверить в магию. Вместо того, чтобы годами ходить к психотерапевту – пошёл к бабке, она тебе яйцо об голову расхреначила, а ты и довольный, что порчу сняли, сидишь обтекаешь. И ведь правда тебе полегчает! А это потому, что веришь. Вы вон ни во что не верите, это и получаете…