Пазори

– Пойдё-о-ом, – протянул шёпот небесного дыхания. – Здесь не-ет трево-ог.

Распластавшееся на утоптанном снегу тело, поддаваясь призыву неведомых голосов, звучавших ни то в небе, ни то у меня в голове, выгнуло дугой, но подняться мне так и не удалось – подоспевшие Лука и водитель снегоболотохода навалились на меня.

– Родно-о-ой, – шепнул малознакомый старческий голос из детства, а затем его сменили голоса родителей. – Иди к на-а-ам…

Шум в голове мгновенно усилился настолько, что вытеснил всё, даже самого меня. И настолько же внезапно, как исчез, я вновь возродился. Не постепенно, а в секунду обнаружил себя в здравом рассудке на заднем сиденье заведённого «Бурлака». Лисьи огни за окном всё также мерцали вселенской мудростью и гудели, цепляя друг друга.

– Он очнулся! – обрадовалась Лука, держащая меня за голову.

Я лежал затылком у неё на коленях.

– Что произошло? – спросил я.

– Похоже на эпилептический припадок, – пробасил шофёр в свою плотную маску. – Вам в больницу нужно.

Усевшись, я поправил шапку.

– Не нужно, – воспротивился я. – У меня такое иногда бывает, ничего страшного.

А ведь почти не соврал. Потеря сознания тогда за рулём ведь была похожа на эту. Разве что менее стремительная и интенсивная. Но и сияние тут сильнее. Может, небесные блики вызывали приступы?

«Бурлак» разгонялся по полупустой трассе, а я всё смотрел на всполохи сияния, в глубине души надеясь, что оно снова обратится ко мне. Хотя и понимал, что уже забытый мной голос мамы – всего лишь сбой в поражённом раком мозге.

Сенгакоця (III)

– Слышал ли ты ещё что-то? – поинтересовался мой сиделка. – Может, харп говорил с тобой на других языках?

Я покачал головой. Воспоминания и так давались мне нелегко, а приступы даже в здравом уме казались смутными.

От печки в помещении стало намного теплее. Жар шумел в буржуйке, вода в чайнике клокотала. Незнакомец потряс ёмкостью с чем-то сыпучим. Пахнуло слегка забродившими апельсинами.

– Продолжай, – попросил он.

Собеседник стоял рядом и наливал куда-то кипяток. Должно быть, в заварочный чайник. Запах несвежих фруктов сначала усилился, а затем размягчился и сделался приятным.

– Мы направились в Тамбей, – растягивая слова, чтобы не обгонять медленно возвращающуюся память, проговорил я. – Пришлось разбить путь на две части. В первый день добрались до фактории Усть-Юрибей и заночевали там.

Я говорил с привычной громкостью, а вот он по какой-то причине продолжал шептать.

– Давай ближе к Тамбею, – попросил незнакомец. – Что там произошло, когда вы прибыли?

– Да! – обрадовался я проблеску воспоминания. – Что-то произошло…

Оно ускользнуло так же быстро, как и пришло.

– Там было небезопасно, это сразу стало понятно, – озвучил я ощущение от растворившегося в сознании образа.

Собеседник разлил чай по кружкам и осторожно подал одну мне.

– Вот, согрейся, – сказал он, продевая мои пальцы в ручку. – Не торопись, горячо.

Тихонько звякнули колокольчики. Я вдохнул фруктовый пар, обдув напиток, сделал осторожный глоток. Терпкость отвара расплылся во рту и заставила улыбнуться. Я это уже пил.

– Морошка? – спросил я.

– Царская ягода и листья, – подтвердил сиделка. – Тебе знаком вкус?

– Меня угощали таким чаем в Тамбее в первый день.

Воспоминание третье: Зов предков

От дороги было одно название. Если бы не опытный водитель, было бы невозможно догадаться, где она находилась. Снег кругом, а он рулил, выворачивал, как будто перед его глазами светилась незримая для нас траектория.

Движение осложнял поднявшийся ветер. Под пухлыми колёсами «Бурлака» потянул позёмок, бесконечным низким облаком размывая пятна света от фар. Поначалу я пытался высмотреть хоть какие-то ориентиры, но в итоге сдался, доверившись нашему молчаливому шофёру.

Вездеход сбросил скорость и внезапно остановился. Водитель всмотрелся сквозь лобовое стекло вдаль и указал направление.

– Тут начинается территория деревни, – сказал он. – Отсюда пешком давайте, в такую поползиху спуск на колёсах опасный.

Мы с Лукой напряжённо переглянулись. Желание выходить неизвестно куда посреди тундры совершенно отсутствовало. Ещё сложнее решиться на пешую прогулку было из-за того, что ни я, ни моя бывшая студентка не видели, куда вообще требовалось идти.

– А там точно есть деревня? – спросила Лукерья.

– Эх, давайте с вами пойду, ладно, – прорычал мужчина и вылез наружу.

Он прошёл несколько метров и остановился перед фарами, поглядел в нашу сторону.

– Ну, пойдёмте что ли? – предложил я.

Низовой ветер снаружи оказался ещё сильнее, чем я предполагал. Он бил аккурат в голени, подламывая ноги в коленях, а выше не поднимался. Из-за этого идти приходилось скрючившись, и постоянно корректируя направление. Владелец «Бурлака» же вообще словно не замечал неудобств – шагал себе, как на прогулке. Останавливался, ждал стенающих нас. И как ему это удавалось?