Пчела в цвете граната

Постепенно толпа увеличивается, раскаляется, бушует, замирает, только когда напёрсточник затевает игру. Чуть ли не час уже орудует, его вообще не видно, слышно только, как шуршат стаканчики по фанере.

– Можно? – деловито раздвигает толпу паренёк в иностранной кепочке, ставит сумку на пол, приседает ближе к заводиле.

Напёрсточник моментально реагирует прибауткой:

– Я приехал из Америки на зелёном венике, веник сломался, а я здесь остался. Банкуй, господин хороший.

Иностранная кепочка распахивает кошелёк и тянет красненькую.

– Эх, кручу-верчу, много выиграть хочу.

Кепочка среди мелькания пытается угадать правильный стаканчик. Угадал. Радуется, глядит по сторонам, принимает поздравления. Угадал и второй раз, а вот на третий не повезло. Его жалеют, он негромко кряхтит, пытается оправдаться, что «он точно видел».

Асе мучительно жаль простодыру, но она уверена, что он никого не услышит, не примет доброго совета, будет биться до крови в кошельке.

– Я приехал из Америки, – висела над залом весёлая прибаутка, – на зелёном венике, веник сломался…

И вдруг всё стихло. Толпа пропала, рассосалась по углам, оставив простодыру уже без иностранной кепочки, в полном одиночестве и недоумении. Он ещё не понимал, что без его ведома дело сделано, игра закончена. Он бежал за милиционером и на ломаном русском требовал защиты.

Цыганка уже спала, а Ася, замёрзшая в ночном сыром воздухе вокзала, была пасмурной и хмурой. Слово «корова» преследовало перезвоном колокольчика, тиканьем часов, гудком автомобиля, кружкой молока. Даже прекрасные зелёные луга отзывались в душе Аси кислым привкусом во рту, а приближающиеся товарняки гудели, как стадо наглых коров.

До поезда оставалось ещё два с половиной часа. Ася машинально жевала булку с повидлом и думала невесёлую думу. «Зачем Руслан так с ней? Всё же было хорошо. Веселились, вместе делали уроки».

Среди этих мельканий, этих вспышек памяти Ася вспомнила случай. Как-то раз Руслан похвастался, что у него в общежитии много картошки. Вот только варить и жарить некогда: днём на работе, вечером в институте. После работы забежит в буфет, перехватит котлетки с капустой, а вот для картошки совсем нет времени. Да и сил дожидаться, пока она поджарится, тоже не хватало. Съедалась со сковородки, поначалу выхватывались самые жареные бруски, а потом и всё остальное. «Горячая – не сырая, в животе дойдёт» – с такой поговоркой картошка улетала в желудок.

Ася с Зарёй моментально отреагировали, договорились, что Заря придёт раньше, приготовит картошку, а Ася с Русланом подкатят после занятий. Посчитали, что успеют: на ужин оставалось минут двадцать, потом их попросят покинуть мужское общежитие. В блоке было восемь отдельных комнат, два туалета, два душа и общая кухня с четырьмя газовыми плитами. Три плиты, как правило, оставались свободными. Пока Заря хозяйничала на общей кухне, её два раза пригласили на свидание, угостили мёдом, погладили по голове и попе. С трудом отбиваясь от голодных ребят, она весело щебетала, отшучивалась и наконец упорхнула в комнату Руслана с горячей сковородкой. Толкнула дверь задом, Генка, сосед Руслана, потянул нос за ароматом. Заря часть картошки отсыпала Генке, добавила кусок чёрного хлеба.

Руслан с Асей вошли минута в минуту, как и рассчитывали. Генка уже спал, с головой укрывшись одеялом, а Заря доедала четвёртый кусок горбушки. Она косилась на сковородку, но терпела до прихода друзей. Хотелось поужинать вместе.

– М-м-м, как вкусно пахнет! – потянула носом Ася.

– Руки мыть и за стол! – приказала Заря.

Ася сунула руки под воду, и тут сверху навалился Руслан, пытался использовать каждую минуту, чтобы одновременно мыть руки и обнимать всем телом.

Когда вернулись в комнату и уселись за стол, ворвалась вахтёрша.

– Так, Загребин, у тебя гости?

– Мы-ы-ы, – пробормотал Руслан с набитым ртом.

– Давай провожай, – вахтёрша замахала руками на улицу.

Руслан сглотнул.

– Марь Васильевна, щас, вот только поедим.

– Давай, давай, и сколько раз тебе говорить, что я Василиса Марьевна. Давай, давай, – стала за шкирку поднимать Асю и Зарю. – На выход, красавицы. Куда только родители смотрят, отпуская такое сокровище в мужское общежитие. Ничё девки не боятся. Сами на рожон лезут! А потом плакаются по роддомам.

– Василиса Марьевна, да будьте вы человеком, у нас до десяти ещё пятнадцать минут!

– У меня ещё четыре комнаты с гостями, мне что, прикажешь до двенадцати по этажам бегать, с вами воевать?

– Ладно, – кивнул Руслан, – я сейчас их провожу.

Василиса Марьевна отворила дверь, но вдруг сообразила:

– Одна не уйду, только с ними.

– Да что вы за человек такой! – неуступчиво вскинулся Руслан.

– Ладно, мы пойдём, – миролюбиво сказала Ася и дала Заре знак подниматься.

– Но как? – Заря с сожалением посмотрела на сковородку.

– Славный бой мы проиграли, – потянула со стула сумку Ася и поравнялась с вахтёршей. Та вытянула спину вверх и посмотрела с таким достоинством, будто получила медаль за освобождение общежития от вражеских захватчиков.

– Сидите, я сказал! – разозлился Руслан.

Заря смущённо улыбнулась, вилкой черпнула картошку, пихнула в рот.