Пчела в цвете граната

– Надо бы ещё ваших родителей пригласить, – мать посмотрела на Асю. – Родители знают?

– Откуда? Мы вот только с вами пришли знакомиться.

В поезде много народу, настолько много, что опустили столики на боковушках плацкартного вагона. Разместились спиной к окну, поджимали ноги и радовались, что удалось купить билеты и уехать. Хорошо, что ехать от Перми до Губахи всего семь часов. Матери Руслана удалось найти место напротив, в купе. Соседка услужливо поддакивала, открыто скорбела над разбитой трёхлитровой банкой варенья. Ася предлагала не брать, уверяла, что малинового варенья дома вдоволь. Намекала, что тяжело таскать, да и неудобно – всякое в дороге бывает. Будто в воду глядела. Отхватили билеты в прицепной вагон. А так как пассажирского перрона для него не хватило, то нижняя ступень лестницы вагона оказалась свекрови на уровне пояса. В окружении толпы людей лестницу пришлось брать штурмом. Вот и результат: капли сиропа ползут по грязному полу и выдают свекровь с потрохами.

Люди прилипали-отлипали, разносили по вагону сладкое недовольство. Больше всех буянил проводник. Хотел выкинуть банку вместе с сумкой и свекровью. Свекровь с боем себя и сумку отстояла. С таким же боем и скандалом в туалете помыла вторую банку, прополоскала сумку. Пока Ася шваброй с чёрной тряпкой протирала пол в вагоне, Руслан охранял места.

Проводник навалился грудью на тяжкую, как чугунная плита, дверь, освободил запорный крюк, отворил, выглянул на улицу. Поезд притормаживал на станции, предательски не дотягивая до перрона последний вагон. Прыгать – не залезать, успокаивала себя Ася и косо посматривала на мать Руслана. Ей придётся прыгать или валиться мешком. И сделать это надо за одну минуту, сзади уже подпирала толпа. А дальше? Перрон без лестницы, да ещё с перилами. Бежать в обход? Так точно опоздают на автобус.

Свекровь ещё толком не понимает, что её ожидает, но в её памяти перетасовано много победных историй, и она не настолько стара, чтобы не пережить ещё одну. Главное – при высадке не расшибиться самой и сберечь остатки гостинца. Потом уж Руслан не откажет себе в удовольствии покуражиться над ней, особенно когда всё благополучно закончится и они будут уже дома, пить чай.

Вдвоём с мужиком Руслан подсадил мать на перрон, запрыгнул сам, за руку вытянул Асю.

– Там у вокзала автобус, – сказала Ася Руслану, – если не успеем, придётся идти пешком в гору. Придержи автобус, если получится.

Руслан мгновение постоял, очевидно осваиваясь в полутьме, затем метнулся по перрону с сумкой варенья, взбежал по лестнице и замер перед дверями автобуса.

– Все? – глянул водитель в салон.

– Слышь, брат, – обратился Руслан к водителю, – чуть подождём. Там у меня жена с матерью опаздывают.

– Не могу, – нахмурился водитель, – у меня расписание.

– Будь человеком, – стал уговаривать Руслан. Понимая, что уговорами ситуацию не спасти, неожиданно ляпнул: – Там дочка Андрея Мурзина.

– Точно! – напрягся водитель. – Смотри, я её знаю.

Сработала правда маленьких городов: все друг друга знают, тем более водители. Когда Ася со свекровью ввалились в салон, то удивились всеобщему вниманию. Им даже уступили место и всю дорогу беззастенчиво разглядывали, словно те были ожившими мумиями. Всю дорогу, пока шли от автостанции до дома, удивлялись. Руслан шёл рядом, пошучивал, но правду не выдавал. Ещё неизвестно, как Ася отреагирует.

Ася надавила на кнопку звонка. Всё внутри дрожало и трепетало страхом. Как родители встретят жениха? Вспомнилось, как мать замолчала на том конце провода, когда Ася огорошила, что выходит замуж. Да, все знают, что это когда-нибудь произойдёт: ходят, говорят, подталкивают, торопят – и всё равно от такого знания всё внутри обрывается. «Ах! Мы не готовы! Так быстро! Так рано!» О любви не вспоминают, только банальные фразы «Кто он?», «Родители кто?». Всё внутри общества дрожит и трепещет от принятого решения. А если человек, по общему мнению, выбрал себе не пару, то рассуждения превращаются в род сплетен.

Дверь раскрывается моментально. Значит, видела в окно. Мать говорит тихо, осторожно, на стол трепетно ставит чашки со свежезаваренным индийским чаем. Всё, что она говорит, кажется ей неправильным, неблагородным. Отец сидит в кресле, задумчиво любуется дочкой, небрежно оценивает жениха, беседует с будущей сватьей. Одна радость от гостей – свободно говорят на правильном, красивом татарском, без горьковского «цеканья».

– Я не подозревал, что тайга так близко, – шепчется Руслан с Асей. – Ты куда нас завезла? Как будто не тысячу километров проехали, а всю пятёру отмахали. Наверное, дальше Биробиджана? Наверное, и медведи ходят.

– Хочешь, завтра прогуляемся? – смеётся Ася в голос.

– Эй, молодёжь! – окликает их мать Аси. – Муллу пригласили на завтра в два.

– Уже? – вздрагивают оба.

Стало тихо, только слышно, как на кухне зловеще капает из крана.

– А чего тянуть? – обернулась к ним мать Руслана, а у самой в подрагивающих руках звенит чашка в блюдце. – У всех работа, я только на выходные и отпросилась.