Пчелы

– Это честь для нас, Мадам Полевка, – сказала Флоре престарелая Сестра породы Цикламен, протянув руки в приветствии.

Впервые после Лилии-500 Флора видела такую мудрую и прекрасную сестру.

– Чем мы можем одарить вас?

– Я… я пришла научиться навыку Воска.

Сестра Цикламен улыбнулась, услышав эти слова, и Флора увидела, что она совершенно слепа.

– Не навыку, а молитве тела, – сказала она. – И мы принимаем всех, кто приходит к нам. Идем же.

Двери за ними закрылись, и на Флору снизошел восхитительный покой, она чувствовала, что находится в полной безопасности. Вся часовня была сделана из нового воска, чистого, белого и ароматного.

– Это как быть в колыбели, – произнесла Флора, вдыхая чудесный аромат.

– Все мы дети, когда молимся. Каков был цветок твоего появления, дитя мое? Ты пахнешь молодо, однако я чувствую твой поднявшийся мех.

– У меня нет цветка. Я… я флора.

– Не стыдись, – сказала Сестра Цикламен. – Эта часовня принимает всех, кто приходит. И когда ты молишься, Воск приходит или не приходит. Только ты будешь знать это, и ты сможешь уйти в любое время.

Она взяла Флору за руки и ввела ее в круг молодых пчел, стоявших крылом к крылу.

– На это может понадобиться время. Просто дыши и стой спокойно.

Флора встала между двумя молодыми сестрами, чей мех едва поднялся. Она обхватила свой живот, не давая яйцу переместиться ниже. Постепенно она стала замечать мягчайшее жужжание вокруг себя. Оно исходило от самого воска и вызывалось телами пчел, сотворенных Пресвятой Матерью.

Яйцо Флоры оживилось, и она закрыла свои антенны.

– Теперь коснись ими пола, чтобы действительно почувствовать это Голос Сестры Цикламен прозвучал позади Флоры, и добрые руки наклонили ее голову так, что кончики антенн опустились на соты пола. И сейчас же в ее сознании вспыхнул образ прекрасного новорожденного трутня.

– Это священное место. Я не должна быть здесь.

– Ты – дитя Нашей Матери. Она не творит ничего, что не свято.

Сестра Цикламен переместила ее, и две молодые пчелы по обе стороны от нее придвинулись так близко, что их крылья соприкоснулись. Жужжание возобновилось. Тело Флоры наполнилось умиротворяющим сиянием, голова поникла в блаженстве, и, едва она вдохнула запах чистого нового воска, все напряженные мышцы расслабились. Ее набрюшники разошлись, и из них медленно потек теплый жидкий воск.

– Подай его вперед, – сказала Сестра Цикламен тихо.

Флора ощупала себя внизу и поднесла к лицу мокрые руки. Жидкость была полупрозрачной и вязкой на ощупь, и, подобно другим сестрам в этом круге, она вылепила из нее тонкий диск и положила в центр, на легкий и хрупкий столбик.

– Долго ли я смогу делать это?

Флора отложила еще один. И хотела уйти.

– Пока твой дух и тело могут объединяться в молитве.

– Спасибо тебе, Сестра.

Флора опустилась на колени и коснулась антеннами ног Сестры Цикламен.

Красота и доверие этой пожилой сестры вызвали у нее желание сознаться в вероломном преступлении, которое она собиралась совершить уже во второй раз. Но вопреки этому стремлению в потаенном уголке ее мозга все еще хранилась точная вибрация Священного Созвучия, и сроки, и сакральные знания, чтобы построить колыбель.

* * *

Когда появилась Флора, Служение шло полным ходом, но она не хотела участвовать в нем. Пока Молитва Воска была свежа в ее теле и она знала, что может выработать еще больше, она стремилась к уединению. Второе яйцо так обострило чувства Флоры, что она словно летала и теперь могла определить, где сейчас находится сама Пресвятая Мать – далеко внизу в другой части улья. Мать отдыхала, ее запах был умиротворяющим и устойчивым, но, когда Флора вдохнула его, у нее в уме зажглась единственная мысль: Только Королева может давать Жизнь…

И только самая дурная и нечистая дочь, которая заслуживала, чтобы ей оторвали голову, а тело отдали на съедение осам, могла бы помышлять о зловещем акте гордыни. Каждую сестру, мимо которой проходила Флора, с которой заговаривала, разделяла пищу или полет, она предавала своим эгоистичным преступлением. А что, если она вынашивала жуткую личинку, средоточие греха и болезней, еретическое отродье?

Кричащее, истекающее кровью дитя, толкавшееся у нее на руках и приникавшее к ней в ужасе. Дитя, пожранное заживо полицией фертильности.

Выйдя из Восковой Часовни, Флора накинула на себя вуаль очистительного запаха, защищавшего двери. Она снова закрыла свои антенны, но не могла втянуть брюшко, ведь ее яйцо все время росло. Она любила чувствовать жизнь внутри себя, и ее не волновало, было ли это преступлением: она хотела ребенка и должна была найти укромное место.

Место уединения… тихое, с тремя дверьми.