Печаль на двоих

— Согласно бумагам, хранящимся у моих кузин, двадцать три. И за эти недолгие годы она уже трижды отсидела в «Холлоуэе».

— Ничего удивительного, когда живешь в таком районе.

Подобное замечание вряд ли бы понравилось сотрудникам социальных служб, но в нем имелась доля правды. В каждом районе существовали улицы с дурной славой, но репутация Кэмпбелл-роуд была хуже не придумаешь. Полицейские, что постоянно имели дело с ее бесконечными бедами, могли эту репутацию с готовностью подтвердить. Канава кишела домашними драками и ссорами соседей, но стоило только вмешаться в их жизнь посторонним, как жители улицы смыкали ряды и недружелюбно, но в полном единстве встречали непрошеное вторжение.

Пенроуз и Фоллоуфилд оставили машину в южном конце улицы, перед газетным киоском и пивным ларьком. Рядом на тротуаре стояла группа мужчин, предаваясь в это субботнее утро беспечной беседе. Подняв воротники потрепанных пальто, чтобы оградиться от холода, они покуривали сигареты, и легкий дымок смешивался с их морозным дыханием. Как только Пенроуз и Фоллоуфилд вышли из машины, атмосфера мгновенно накалилась.

— Эй, полисмен! Присмотреть за твоей тачкой?! — нагло крикнул с другой стороны улицы маленький мальчишка, и тут же, под кривые усмешки мужчин, в ветровое стекло полетели снег и грязь.

Мальчишка — явно красуясь перед своими приятелями, — подталкивая ногой валявшиеся на дороге камни, заковылял в сторону машины. Фоллоуфилд бросил на него сердитый взгляд и уже собрался что-то сказать, но Пенроуз покачал головой. «В каком же возрасте в них закладывается этот антагонизм?» — шагая по улице, размышлял он: самым старшим мальчикам было не больше шести-семи.

Канава являлась достаточно широкой и в отличие от других трущобных мест не ютилась при фабрике или газовом заводе. Ее трехэтажные дома первоначально были построены для ремесленников. И хотя социальный состав жителей улицы переменился, следы ее архитектурных замыслов все еще проглядывали в широких тротуарах и чугунных оградах, укрывавших от глаз уличной толпы крохотные участки перед домами.

Дверь дома номер тридцать пять была неопрятной и запущенной, и такой же оказалась открывшая им женщина. Та выглядела лет на сорок, хотя, наверное, была моложе; и не успела она открыть рот, как Пенроуз почувствовал, что от нее разит перегаром.

— Мы ищем миссис Бейкер. Она дома?

— Мария? — Женщина криво усмехнулась. — А где же еще ей быть? Верхний этаж, две задние комнаты. Хотите, сэр, я вас провожу?

Последние слова она процедила с насмешкой, и Пенроуз, толкнув дверь, пошел мимо женщины, игнорируя шутливый реверанс, которым сопровождалось ее предложение.

— Спасибо, но мы сами найдем дорогу.

Подъезд дома отчаянно нуждался в ремонте: штукатурка на стенах облупилась, закоптелые потолки были покрыты пятнами, а подойдя к лестнице, Арчи заметил, что доски полов отсырели и стали шаткими. Перила, очевидно, разобрали на дрова, и оттого идти по тускло освещенным неровным ступеням лестницы было еще опаснее. Судя по тому, что можно разглядеть в открытые двери квартир по пути наверх, со времени его последнего посещения народу здесь явно прибавилось. В каждой комнате наверняка жило больше людей, чем полагалось по закону, но это инспектора ничуть не удивило: он по опыту знал, что нормой здесь считалось то, к чему люди привыкли, а не то, что предписывалось правилами.

— Мы ей расскажем только факты, и, насколько возможно, тактично, — сказал Арчи Фоллоуфилду, когда они дошли до середины лестницы. — Скорее всего Бейкер знала их обоих лучше кого бы то ни было, и интересно, к каким она придет выводам, когда узнает о том, что случилось.

Они поднялись на третий этаж. Пенроуз постучал в первую из четырех дверей, и в ответ на его стук почти сразу же на пороге появилась темноволосая женщина лет пятидесяти. Она подняла на него усталые глаза, и на ее болезненном лице не отразилось ничего — ни вины, ни ужаса, с которыми обычно встречали его приход, не было и в помине.

— Миссис Бейкер?

— Что он еще натворил? — проговорила она низким прокуренным голосом с акцентом истинной жительницы Лондона. — Небось что-то серьезное, раз прислали начальника. Или вы за Марджори?

— Боюсь, что мне надо поговорить с вами о них обоих. Можно нам пройти?

Она кивнула и пропустила их вперед.

После грязного, запущенного подъезда квартира Бейкеров приятно поражала чистотой, хотя выглядела она все равно убого и тоскливо. На веревках, едва прикрывая окна, болтались выцветшие занавески, а линолеум на полу был потерт и весь в трещинах. На потолке, как водится, красовались подтеки, и кровать стояла под довольно странным углом, очевидно поставленная так для того, чтобы на нее не капало из потолочных трещин. Из прочей мебели в комнате имелась детская кроватка, уродливый сосновый стол со стулом и мраморный, с отбитыми краями умывальник.