Печаль на двоих

— Мы выпустили ее вчера вечером и отвезли домой, а через несколько часов она вернулась. Я заметил ее, когда начало светать, но только Богу известно, сколько часов она там уже сидит. Я могу лишь догадываться, но полагаю, что Нора здесь из-за того, что мы арестовали убийцу ее дочери.

— Ты же говорил, что Марджори ей безразлична.

— Или я ошибался, или она. Да и возвращаться к себе домой после того, что случилось, ей совсем не просто. Пересудов и сплетен в ее жизни было более чем достаточно, а теперь все это начнется сначала.

Джозефина вдруг догадалась, что он сейчас ей скажет, и изо всех сил старалась не выдать своего страха.

— В общем, я подумал, что ты, наверное, захочешь с ней поговорить. Я не могу тебе этого устроить — не имею права, — но тебе самой ничто не мешает подойти к ней и завязать беседу.

Джозефину раздирали противоречия: ей безумно хотелось воспользоваться этим одним-единственным шансом и поговорить с обитательницей Клеймор-Хауса, но ей страшно было решиться на это испытание.

— Я уверена, ей уже тошно и без моих расспросов, — нерешительно произнесла она. — К тому же я собираюсь бросить свою затею. Слишком все это болезненно. И так столько людей уже пострадало.

— А ты сказала об этом своему издателю? — язвительно спросил Арчи. — Да у тебя история века. Решать, конечно, тебе самой, но будешь ты писать книгу или нет, тебе, наверное, есть о чем ее порасспросить.

Джозефина застыла в нерешительности.

— Только не говори ей, что это я тебя послал. Вряд ли она станет с тобой откровенничать, если узнает, что ты приятельница человека, который последние два дня обвинял ее в убийстве дочери и мужа.

— Как же мне объяснить, кто я такая?

— Ты что-нибудь придумаешь, — ответил Арчи с улыбкой, говорившей о том, что он одобряет принятое ею решение. — А потом загляни ко мне — расскажешь, как прошла беседа. Я скажу парню на входе, что жду тебя.

Джозефина перешла дорогу и, чтобы оттянуть время, купила две чашки кофе на пирсе «Вестминстер». Потом направилась к скамейке, но в последнюю минуту струсила и прошла мимо. Осознав наконец, насколько нелепо ее поведение, она вернулась и встала перед Норой Эдвардс.

— Наверное, вам странно услышать такое от совершенно незнакомого человека, — тихо начала Джозефина, — но я страшно сожалею о том, что случилось с Марджори.

Женщина взглянула на нее с изумлением:

— Что вы об этом знаете?

Норе Эдвардс было где-то за пятьдесят, и у Джозефины ушло с минуту-другую перенестись из времени, в которое она так углубилась, и прибавить женщине из ее романа лет тридцать. Чувствуя неловкость от упорного взгляда Эдвардс, Джозефина протянула ей чашку с кофе:

— Марджори работала у моих друзей. — Похоже, слова ее не произвели на Нору особого впечатления, но ничего лучшего она придумать не могла. — Можно мне присесть рядом с вами?

Эдвардс пожала плечами и взяла протянутую ей чашку.

— Я не была знакома с вашей дочерью, но слышала, что она была необычайно талантлива.

— Неужто? Значит, вам известно больше, чем мне. Все мне рассказывают про какую-то Марджори, которую я знать не знаю. — Она горько рассмеялась. — И никто ни слова про Джо, как будто его жизнь не стоит и гроша.

Джозефина ничего не ответила. Нора была права: за последние дни отца Марджори едва упоминали. В эти дни скорби все вокруг с удовольствием клеймили Селию, возомнившую, будто она имеет право распоряжаться чужими жизнями по своему усмотрению, точно забыв, что и сами не без греха.

— Так кто же вы такая?

— Меня зовут Джозефина. И я… догадываюсь, что вы об этом подумаете… Я пишу книгу об Амелии Сэч и Энни Уолтерс. — Нора Эдвардс поставила на скамью чашку с кофе и поднялась, чтобы уйти, но Джозефина удержала ее за руку. — Я была знакома с Лиззи. Мы вместе учились в колледже в Бирмингеме, и я была там, когда она умерла. Мне кажется, что Лиззи стала еще одной жертвой преступлений Амелии и той огласки, что за ними последовала. И было немало других людей, чьи жизни разрушили ее криминальные деяния, и, как я полагаю, в первую очередь они разрушили вашу жизнь и жизнь вашего мужа. Именно об этом я и пишу книгу. Если вы не хотите говорить со мной, я не обижусь и оставлю вас в покое, но уйти должна я, а не вы. Пожалуйста, давайте поговорим.

— Случайно проходили мимо? — бросив взгляд на Скотленд-Ярд, ехидно спросила Эдвардс, но вдруг выражение лица ее изменилось, и Джозефина поняла: она отбросила подозрительность и решила остаться.

— Нечто в этом роде. Послушайте, миссис Бейкер, я не воображаю, что знаю хоть что-нибудь о вашей жизни или о ваших отношениях с мужем, но вам, должно быть, очень одиноко. Мне кажется, когда люди вместе переживают то, что пережили вы с Джо, их связывают такие узы, которые трудно разорвать, что бы ни случилось.

— Сейчас-то они разорваны, это уж точно. — Тон ее по-прежнему был агрессивен, но она уже смотрела на Джозефину с любопытством. — Поначалу я подумала: такое облегчение. Решила, что все теперь позади. Но какой же я была дурой. Вы, конечно, женщина умная и сказали всякие правильные слова, но знать-то вы наверняка хотите не про Джо, а про Амелию.